А потому, лишь молча наблюдал.
Слов нет, Кэрри никак не тянет на образцового члена кооператива «Белый дуб», но человек она добрый и отзывчивый. Видит Бог, в четверг Гаррисон употребит все свое красноречие, чтобы заставить членов правления взглянуть на Кэрри другими глазами.
Появился подросток, которому выпала неприятная обязанность – убрать проход номер де-вять. Гаррисон и Кэрри перешли в десятый проход, где автор Ротвелловских принципов погру-зил в тележку две увесистые коробки с детским питанием.
– Еще что-нибудь нужно? – спросила Кэрри.
– Может, и нужно, да я не знаю, что именно. – Гаррисон украдкой заглянул в ее тележку: салат, йогурты, какие-то полуфабрикаты. Примерно так – только без йогурта – выглядел бы и его холостяцкий набор… – Вы всегда делаете покупки по ночам?
– В это время я возвращаюсь с работы.
– И у вас есть с собой список всего необходимого? – не смог не спросить Гаррисон.
– Списка – увы! – нет, – поморщилась Кэрри. – О нем я, как всегда, забыла. – Она рассмея-лась. – К тому же я всегда теряю список по дороге. Вы займите очередь в кассу, а я схожу за па-кетом кукурузных хлопьев. Натану они очень нравятся.
Стоило ей отойти, как Мэтью снова захныкал.
Работала всего одна касса, и перед Гаррисоном оказалось два человека. Ночь на дворе, а здесь – очередь. Через несколько секунд подоспела Кэрри.
– Орет на весь магазин, – пожаловался Гаррисон.
Кэрри подняла Мэтью и, нахмурившись, прижала губы к его лобику.
– Да ведь он горячий!
– Да? А дома был вполне нормальный.
Кэрри передала мальчика Гаррисону. Мэтью и в самом деле казался горячим.
– Кэрри, что с ним?
– Не знаю. – Она потрогала лоб задремавшего Натана. – Мэтью намного горячее.
– У него температура? – спросил Гаррисон.
Кэрри кивнула и закусила губу.
Гаррисон не имел ни малейшего представления, что делать с температурящим ребенком.
– Да не может у него быть температуры! Во всяком случае, пока я за ним смотрю!
Гаррисон совершенно растерялся.
– Ну, еще бы! Вы, современные молодые люди, ничего не понимаете в детях, – раздался насмешливый голос за спиной Гаррисона. – Сейчас на все требуется лицензия. На все, кроме права стать родителями. Сдается мне, настала пора ввести лицензирование и на воспитание де-тей.
Гаррисон узнал женщину, которая ругала его за поздний визит в магазин.
– Дайте-ка, я взгляну на него!
Женщина протянула руки.
Повелительный тон не допускал возражений. Гаррисон передал ей ребенка.
– У него режутся зубы, – пояснил Гаррисон.
Пусть знает, он тоже кое-что смыслит в этом деле!
– Тогда все понятно, – откликнулась полная дама, стоящая впереди. – У моих тоже всегда поднималась температура, когда зубки резались.
– Это совсем не обязательно, – заявила кассирша, и между женщинами завязался спор.
– Да подлейте ему в молоко чуточку виски – будет спать как убитый, – вмешался подсоб-ный рабочий из бакалейной секции.
– Прекрасная идея! – воскликнул Гаррисон.
– Не станете же вы давать младенцу спиртное! – всерьез испугалась Кэрри.
– Ему нет, а себе – обязательно.
Между тем спор достиг своего апогея. Одни утверждали, что прорезание зубов всегда со-провождается температурой, другие с этим не соглашались. А Гаррисон молчал. Он чувствовал себя не в своей тарелке и хотел только одного: бежать отсюда.
У него болела голова, и он прекрасно понимал, почему. Появление Натана и Мэтью пусти-ло всю жизнь Гаррисона под откос. Ни отдыха тебе, ни сна, даже поесть спокойно и то не удает-ся.