Обнаруживая солидную эрудицию, Михаил
Александровичсообщил поэту, междупрочим, и отом, что то местов15-й
книге, вглаве 44-йзнаменитых Тацитовых "Анналов", где говоритсяо казни
Иисуса, -- есть не что иное, как позднейшая поддельная вставка.
Поэт,длякотороговсе,сообщаемоередактором,являлось новостью,
внимательнослушал МихаилаАлександровича,уставивна негосвоибойкие
зеленые глаза, и лишь изредка икал, шепотом ругая абрикосовую воду.
--Нетни одной восточной религии, -- говорил Берлиоз,-- в которой,
как правило непорочнаядеване произвела бына свет бога. И христиане, не
выдумав ничего нового, точно так же создали своего Иисуса, которого на самом
деле никогда не было в живых. Вот на это-то и нужно сделать главный упор...
Высокий тенор Берлиоза разносилсяв пустынной аллее,ипо мере того,
как Михаил Александрович забиралсяв дебри,в которые может забираться, не
рискуя свернуть себе шею, лишь очень образованный человек,--поэт узнавал
всебольшеи большеинтересного иполезногои проегипетского Озириса,
благостного бога и сына Неба и Земли, и про финикийского бога Фаммуза, и про
Мардука,и дажепро менееизвестногогрозного богаВицлипуцли, которого
весьма почитали некогда ацтеки в Мексике.
И вот какраз в то время, когда Михаил Александрович рассказывал поэту
о том,как ацтекилепили изтеста фигуркуВицлипуцли,в аллее показался
первый человек.
Впоследствии,когда,откровенноговоря,былоужепоздно,разные
учрежденияпредставили свои сводкис описанием этого человека. Сличение их
не может невызвать изумления.Так, впервой из них сказано,что человек
этот был маленького роста,зубыимел золотыеи хромал на правуюногу. Во
второй -- чточеловек был росту громадного, коронки имел платиновые, хромал
на левую ногу. Третья лаконически сообщает, чтоособых примет у человека не
было.
Приходится признать, что ни одна из этих сводок никуда не годится.
Раньшевсего:ни на какую ногу описываемый не хромал, иросту был не
маленькогоинегромадного, а просто высокого. Что касаетсязубов,то с
левой стороны унего были платиновые коронки, а с правой -- золотые. Он был
в дорогом сером костюме,в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Серый берет
он лихо заломил наухо, под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде
головы пуделя.По виду -- лет сорока с лишним. Роткакой-то кривой. Выбрит
гладко. Брюнет.Правый глаз черный, левыйпочему-то зеленый. Брови черные,
но одна выше другой. Словом -- иностранец.
Пройдя мимо скамьи, на которойпомещались редактори поэт, иностранец
покосился наних,остановился и вдруг уселся насоседней скамейке, в двух
шагах от приятелей.
"Немец", -- подумал Берлиоз.
"Англичанин, -- подумал Бездомный, -- ишь, и не жарко ему в перчатках".
А иностранец окинул взглядомвысокие дома, квадратом окаймлявшие пруд,
причемзаметностало,чтовидитэтоместоон впервыеичтооно его
заинтересовало.