Императрица прищурила глаз:
– Ой, темнишь! Себя что ли в регенты Ивану напрашиваешь?
– Ну, а чем я для тебя не хорош?
– Для меня…, – она закашлялась, – Для меня-то ты всем хорош. А для России?
– А что?! Лицом не вышел? – оскорбился он.
– Ты для неё такой же чужой немец, как и Антошка Брауншвейгский.
– Ангел мой, не гневи ты Бога, – обиделся фаворит, – Я тут десять лет, не покладая рук, и себя не жалеючи, сколько сил положил, радея за империю!
– Съедят тебя, козлик, серые волки, – Императрица жалостно погладила его по щеке.
– Подавятся!! – парировал он, – Думаешь, я на пустом месте разговор завёл?! Вот, смотри! – и он распахнул перед нею папку, откуда веером вспорхнули листы бумаги, исписанные чернилами, – Духовенство, министры, военные – все просят меня, герцога Курляндского, принять на себя регентство над малолетним наследником до достижения им семнадцати лет!
Надо отдать должное, адреса были подлинные. Бирон постарался от души. Не смея открыто заявить свой замысел в Кабинете министров, он накануне по секрету сообщил о том Алексею Бестужеву. А тот, чтобы оправдать оказанное ему высочайшее доверие в недавно полученной должности министра, активно взялся склонять всех влиятельных вельмож к мнению – доверить регентство Бирону. Он так расстарался и возбудил массу интриг, что все представители значительных чинов, из страха впасть не в милость, подписали адреса в пользу регентства герцогу Курляндскому. Даже фельдмаршал Миних был в их числе.
– По-твоему, это ли не дань уважения?! Не высшая степень доверия этой самой России? —заявил Бирон, потрясая в воздухе листами.
Анна Иоанновна сдалась.
Взяв перо, дрожащей слабой рукой нацарапала она свой царственный вензель в последний раз. И вздохнула:
– Прости меня… Видит Бог, не хотела…
Но фаворит не слышал её тяжёлых стенаний. Он, не верил глазам.
– Вот спасибо, душа моя!! – воскликнул он, задыхаясь восторгом, – Вот уважила! Спасительница ты моя!! Век не забуду. Молиться за тебя по гроб стану, ангел мой! Ты же мне сейчас жизнь спасла!!
И, расцеловав благодетельницу, не помня себя от счастья, он метнулся к столу – посыпать подпись песком и аккуратно свернуть драгоценный манускрипт.
Анна Иоанновна, наблюдая его радостные метания, едва прошелестела белыми безжизненными губами:
– Дурак ты, Бироша… Не спасенье; смертный приговор ты себе выпросил.
казармы Измайловского полка
Хотя с подписания Белградского мира прошло уже более, чем полгода, однако подлинное спокойствие на южных рубежах так и не наступило. Ни размежевание новой пограничной линии, ни обмен пленными, ни «разрытие» укреплений Азова не были завершены.
И для устранения этих проблем, обе стороны приняли решение обменяться представительными посольствами.
Первым отправился в путь российский посол. Анна Иоанновна, по рекомендации Остермана, выбрала для этой роли опытного дипломата, старого графа генерал-аншефа Александра Ивановича Румянцева.
Ему было велено подобрать достойный состав для формирования посольского обоза. И выдвигаться в дорогу незамедлительно, пока не началась распутица на дорогах.
Иван Лопухин вошёл в казарму и застал там Голицына, собирающего вещи в дорожный мешок.
– О-па! Митяй! Далеко ли собрался?
– Лопух! – обрадовался тот, – Хорошо, что я тебя увидел. Тут такие дела! Брательник мой старший едет с посольским обозом в Константинополь. И берёт меня с собой!
– Да, ну-у-у!!!
– Генерал Румянцев дал добро. Уже и с командиром согласовано. Отбываю завтра на рассвете!
– Свезло тебе, Митяй.
– А то! Не всё же вам!! – с гордостью откликнулся Голицын, – Ты вон с Микурой в Данциге отличился. Труба в турецких землях побывал. А чем я хуже?!
– Так это ведь не война. А дипломатическая миссия. Вас там, должно быть, с почётом принимать будут? Как гостей!!
– Надеюсь! Румянцев, говорят, суровый мужик! Настроен решительно.
– Что ж, бывай, дружище. Привези мне хоть щербета из ханских закромов.
– Привезу! – охотно пообещал Голицын, – Как думаешь, татарские девушки из себя хороши?
– Тебе русских, не хватает что ли?
– Любопытно же. Каковы они из себя?
– Не знаю.
– Ну, вернусь – расскажу!
– Чудак ты! Они же мусульманской веры. У них там, знаешь, какие нравы строгие!
– И какие?
– В лицо им смотреть нельзя; они покрывалами закрываются.
– Да, ну?
– Труба рассказывал. Забыл нешто?
Голицын расстроился:
– Н-да, незадача.
– Говорить с ними тоже нельзя.
– Да, я всё равно по-татарски ни бельмесы, – махнул рукой Митяй, – Ну, да ничего! Ручки целовать можно и без слов!
– И не думай даже!! – хохотнул Ванька, – Коли до руки дотронулся – сразу женись!
– Что за чёрт…
Голицын озадаченно почесал затылок. Озорно подмигнул Ивану:
– Ну, ладно. Это мы ещё посмотрим.
Лопухин насмешливо ткнул его кулаком в грудь:
– Ох, Митяй! Гляди, прирежут тебя там из-за какой-нибудь крали её ревнивые братья!
– Прорвёмся!!
И они крепко обнялись на прощание.
Невская перспектива
Старшая сестра Юлии Менгден Анна-Доротея вышла замуж за сына фельдмаршала Миниха, Сергея. И недавно родила сына. Сегодня должны были состояться крестины. С разрешения Анны Леопольдовны, Юлия отправилась в дом к сестре и её мужу на семейное торжество.
Но празднование затянулось. И, благодаря гостеприимству родственников, Юлия осталась ночевать у них в доме, что располагался в загородной части за Фонтанкой.
Наутро, предчувствуя обиду со стороны Анны, она поторопилась отбыть во дворец. Ведь последние пять лет подруги не разлучались, и Юлия непременно ночевала в покоях принцессы.
В районе Казанской церкви кучеру пришлось съехать на край и держаться обочины, так как по Невской перспективе в это время двигался посольский обоз генерала Румянцева.
В одной из дорожных карет огромного «поезда» ехали братья Александр и Дмитрий Голицыны. Когда их карета поравнялась с каретой Менгден, на короткое мгновение Митяй встретился с Юлией взглядом. И оба были невероятно удивлены этой случайной встрече!
Едва они разъехались, Голицын высунулся из окна почти до пояса, оборачиваясь вслед её карете. И вдруг увидел, как Юлия тоже осторожно выглядывает из окна, оглядываясь ему вслед. Митяй обрадовался и, сняв шляпу, послал ей прощальный взмах.
Брат сердито дёрнул Голицына за подол кафтана и усадил на место:
– Сдурел?! Чуть не вывалился!! Чего ты там увидел? Что за невидаль?!
– Так, ничего, – весело отозвался Митяй, – Красивая барышня ехала мимо.
Тот укоризненно щёлкнул его по лбу:
– Вот балбес!! Только одно у тебя на уме!
апартаменты принцессы Анны Леопольдовны
Возвратившись, Юлия незамедлительно направилась к покоям Анны Леопольдовны, зная, что та обычно к этому времени уже поднимается с постели.
– Её высочество проснулась? – осведомилась она у камеристки, выходящей из спальни.
– Госпожа Менгден, Вам придётся подождать, – уклончиво ответила та и удалилась.
Юлия остановилась в раздумье: вернуться ли ей в свою комнату или подождать в саду, пока Анна проснётся? Тем временем, услышав позади звук открывающейся двери, она обернулась и вдруг с удивлением увидела выходящего из спальных покоев принцессы Антона-Ульриха.
Юлия оторопела. Затем, опомнившись, присела в почтительном поклоне. Принц поприветствовал её коротким кивком и удалился прочь. Предусмотрительно выждав ещё какое-то время, Юлия вошла в покои.
Анна лежала в постели. Увидев подругу, сладко потянулась:
– Юлия! Ты вернулась? Наконец-то!
Та не смогла удержаться:
– Что за чудеса! Антон-Ульрих ночует с тобой?!!
– Ты, что, его видела?! – в ужасе воскликнула Анна, делая круглые глаза. И вдруг стыдливо натянула одеяло на голову. И оправдательно запищала оттуда, – Мне было страшно. Ты оставила меня одну. А ведь знаешь, я боюсь оставаться ночами одна!
Юлия стянула с её головы одеяло:
– Перестань! Ведь он твой супруг. Зачем ты оправдываешься?