.. На одно безумное мгновение она представила себе, как это будет — прямо здесь, прямо сейчас, в машине Евы... Поцелуй, казалось, длился целую вечность.
Его рука спустилась на ее шею, потом на ключицу, потом сместилась еще ниже. Жар в теле стал нестерпим; он прикоснулся к верхнему краю лифчика, а потом сдвинул руку дальше вниз...
Тяжело дыша, Шейн прервал поцелуй и прижался щекой к щеке Клер. Звук его дыхания громко отдавался в ушах, снова заставив ее трепетать.
«Так близко! Господи, мы так близко к...»
— Мы... Нам лучше пойти в магазин, — хрипло сказал Шейн, очень стараясь, чтобы голос звучал нормально.
Получалось плохо. Он откинулся на спинку сиденья, но в его глазах по-прежнему полыхал жар, а влажные алые полуоткрытые губы были готовы для поцелуя. Мелькнула мысль: что он видит в ее лице? Скорее всего, то же самое — сильное неприкрытое желание.
— Да. — Голос Клер тоже нормальным назвать было нельзя. Она сомневалась, что вообще сможет идти; тело, казалось, расплавилось, в особенности колени. Клер сделала один глубокий вдох, второй... и остановилась, заметив, что взгляд Шейна переместился на ее вздымающуюся грудь. — Нужно... идти... в магазин.
Шейн посмотрел на часы:
— Нет, не идти. Мы должны ворваться в магазин, схватить бифштекс, бросить деньги на прилавок и помчаться обратно на пределе скорости, если не хотим, чтобы Майкл вызвал спецназ.
Это привело обоих в чувство — в достаточной мере, чтобы выбраться из машины и направиться в магазин; правда, держась за руки.
Внутри ярко сияли огни, но было холодно. Покупатели толкали тележки между стеллажами с разноцветными упаковками; наверняка некоторые были вампирами, но Клер по виду не могла определить, кто именно. Многие научились прекрасно маскироваться под людей. Может, вон та рыжая девушка чуть за двадцать, с длинным списком покупок в руке? Или пожилая леди с крошечной пушистой собачкой, едущей на детском сиденье тележки? Но уж точно не отец с двумя маленькими ребятишками и утомленным взглядом...
Вообще-то таращиться по сторонам времени не было. Шейн отпустил руку Клер и показал, в какой проход пойдет; она устремилась в мясной отдел. Ева не говорила, поэтому Клер взяла на всякий случай две упаковки и направилась в тот проход, где исчез Шейн, — здесь на полках располагалась легкая закуска.
Доносившаяся из динамиков песня сменилась нудной мелодией 1970-х — что-то насчет прекрасной солнечной поры. Клер подумала, что песня о солнце в Морганвилле звучит как ирония; свернув за угол, она почти наткнулась на Шейна — он пятился, а на него наступала какая-то женщина.
И не просто женщина — та самая вампирша, что приехала вместе с Бишопом. Теперь на ней были обтягивающие голубые джинсы, трикотажная блузка кирпичного цвета, черная кожаная куртка и черные же сапожки с пряжками, высотой по щиколотку. Темные волосы блестящими волнами рассыпались по плечам, кожа по цвету напоминала превосходный фарфор, лишь на щеках проступали еле заметные розовые пятна.
Взгляд ее не отрывался от Шейна, а он так сильно сжал пакет чипсов, что они начали крошиться, но парень, видимо, не осознавал этого.
Женщина-вамп наклонилась вперед и повела носом вокруг его шеи, втягивая воздух. Он закрыл глаза и не двигался.
— Ммм... — произнесла она низким мелодичным голосом. — Запах твоей кожи рождает желание. Бедняжка, ты так страдаешь в одиночестве. Я могу помочь тебе.
— Отвали, — ответил Шейн, не открывая глаз.
Вампирша с силой ударила ладонью по ближайшим полкам; вся конструкция содрогнулась и едва не рухнула.
— Ну-ну, повежливее, Шейн Коллинз. Да, мне известно, кто ты такой. Ты интересовался нами, я знаю, ну и сама кое-что выяснила. У тебя ведь проблемы с папочкой? Понимаю. Знаешь, у меня они тоже есть. Пойдем со мной, и я все тебе расскажу. Так приятно излить душу сильному парню!
Ее злость испарилась так же молниеносно, как возникла, и, снова став той же сексуальной лапочкой, какой была в Стеклянном доме, она провела бледными пальцами по ключице Шейна, по груди.