А командиром Литта и его помощником в полку был назначен генерал-майор князь Долгоруков.
Благодаря протекции великого князя Александра Павловича, друзья оказались зачислены в новый корпус в полном составе. При этом Чернышёв получил чин капитана-поручика, Щербатов – звание ротмистра, Барятинский – поручика, а Лёшка Охотников зачислен юнкером.
На радостях, Барятинский с Сашкой уговорили Алексея съехать с квартиры на Гороховой улице к ним на Вознесенскую! Петька ликовал! Сбылась его давняя мечта – все четверо теперь были кавалергардами! А то, что их посвятили ещё и в мальтийские рыцари, друзья восприняли как блажь императора и непременное условие для службы.
Нынче 8 января император принимал на дворцовой площади торжественный парад нового корпуса Кавалергардов-Мальтийских рыцарей. В парадной форме – в малиновых супервестах, касках с перьями и в двух перекрещенных на груди орденских шарфах, с финифтяными крестами в петлицах на чёрной ленте – новые кавалергарды стояли в ожидании приказа князя Долгорукова к началу парада.
Зазвучали барабаны, заголосили трубы и волторны, и полк громко в ногу шагнул в марш по дворцовой площади. Рядом с императором стояли сыновья Александр и Константин, а так же граф Литта с Долгоруковым. Позади них толпилась придворная знать.
Павел был доволен внешним видом новых солдат и просто светился от удовольствия. Плечо к плечу промаршировали кавалергарды по площади мимо императорской трибуны и зашли на второй круг.
– А почему они молчат? – спросил государь, обращаясь к Долгорукову, – пусть уже запевают строевую песню!!
Долгоруков в страхе переглянулся с Александром Павловичем; про песню-то они и не подумали! По спине у цесаревича пробежал холодный пот. Старясь не подать виду, Александр кивнул генералу:
– Прикажите, чтоб запевали.
Долгоруков дрожащим голосом отдал команду:
– Полковую песню запе-вай!!
Солдаты в строю опешили. Какую песню?!! Чернышёв шепнул Барятинскому:
– Петька!! Выручай!
Тот, не моргнув глазом, бравурно завёл первое, что пришло на ум, а именно, свою любимую:
– Как вечор, моя милая
В гостях был я у тебя!…
Солдаты, не раздумывая, подхватили громогласно:
– Ты не ласково приняла,
Огорчила ты меня!
И на всю площадь разудало понеслось:
– Ты прощай, прощай, милая
Прощай, радость, жизнь моя!!!…
Александр Павлович от неожиданности чуть не поперхнулся. Долгоруков присел от страха, что государь сейчас осерчает за такую вульгарную песню! И до конца парада трясся, как осиновый лист.
Торжественный парад закончился. Павел пожал руки графу Литта, Долгорукову и сыну Александру:
– Отлично!! Отлично, господа! Я доволен!! Хорошая работа! – и вдруг поинтересовался, – Где вы взяли эту песню?
Долгоруков похолодел и вновь переглянулся с Александром Павловичем. Пока цесаревич соображал, что сказать, император рассмеялся:
– Какая забавная находка! Надо сделать её гимном Кавалергардского корпуса!! До сих пор не могу избавиться от привязчивого мотивчика! – и пошёл, напевая, – «Ты прощай, прощай, милая! Прощай, радость, жизнь моя…»
Долгоруков обмяк и вытер пот со лба.
1799 год январь
Начало 1799 года ознаменовалось новыми событиями в политической расстановке сил: французы в ходе продвижения по Верхнему Египту занимали один город за другим, и вторглись в Южную Сирию. Турецкие войска решительно двинулись через Сирию держать оборону и, таким образом, открыто объявили войну Франции.
Европа несказанно обрадовалась появлению нового союзника и тут же пожелала видеть его в рядах коалиции. После непродолжительных переговоров России и Англии с Турецким омаром 3 января 1799 года в Константинополе был подписан Русско-Турецкий союзный договор и оформлено официальное вступление Турции в антифранцузскую коалицию.
Русский флот под командованием Ушакова вышел в Адриатическое море принимать бой в помощь Османской империи. Параллельно этому коалицией готовилось наступление на юго-западе Европы. Русские войска в союзе с Австрией должны были, объединившись, пройти освободительным движением через Германию к Северной Италии. Этот поход Павел поручил возглавить Суворову и позволил ему лично набрать войско, предоставив в распоряжение главнокомандующего любые из полков. И привлёк Константина Павловича проинспектировать выполнение полковыми командирами всех распоряжений фельдмаршала.
1799 год февраль
Зимний дворец
Разумеется, за чередой столь важных государственных дел у Павла просто не доходили руки до мелких житейских вопросов, в том числе до письменного прошения княгини Хотеновской, которое, валялось в канцелярии, передавалось от одного чиновника другому и, в конце концов, где-то затерялось.
Спустя два месяца Надя отчаялась получить ответ императора. Она набралась смелости и вновь обратилась за помощью к Александру Павловичу.
Тот был удивлён её просьбе:
– Надежда Алексеевна, Вы, действительно, настроены ехать в Мекленбург?!
– Да, – уверенно кивнула она, – Помогите, Ваше высочество. Я понимаю, что последнее время одолеваю Вас частыми просьбами.
– Что Вы, право, какие пустяки, – скромно заметил он, – Быть для Вас чем-то полезным – для меня истинное наслаждение, Надежда Алексеевна. Ступайте домой. Я постараюсь поговорить лично с императором, и непременно дам Вам знать сразу же, как будет что-либо известно.
– Я никогда не забуду Вашей ко мне доброты!
Павел прочёл прошение и вопросительно уставился на сына:
– Что это?
– Это просьба княгини Хотеновской на Ваше высочайшее разрешение отправиться ей на жительство к супругу.
– Я умею читать!!
Александр растерялся:
– Тогда я не понял Вашего вопроса, отец?
Павел демонстративно потряс листком бумаги перед лицом цесаревича:
– Дорогой мой сын! Я отлично осведомлён обо всём, что происходит в семье каждого из моих подданных! И то, что ты крутишь роман с Хотеновской ни для меня, ни для кого другого, уже давно не секрет!! Поэтому я отлично понимал твои намерения, когда ты настойчиво советовал мне отправить князя сперва – в Европу, затем – под арест, а потом подальше – в Мекленбург. Я послушно потакал тебе в этом. Но сейчас я тебя не понимаю! Чего ты добиваешься, подавая прошение о выезде мадам Хотеновской на постоянное жительство к мужу?
Александр покраснел до кончиков ушей и сдержанно пояснил:
– Я считаю, что место верной жены подле её супруга.
Павел пристально посмотрел на него и вдруг… расхохотался. Приобняв сына за плечо, он лукаво ему подмигнул:
– Вот теперь понимаю! Ты прав!! От надоевших фавориток следует избавляться! Ты, наверняка, уже приглядел себе кого-нибудь на замену?
Александр смутился ещё больше:
– Отец, что Вы такое говорите?! Я люблю Елизавету, и я предан ей!
– Вздор!! – перебил его Павел, – Твоя Елизавета – один пустоцвет! Вы живёте вместе шесть лет и никакого толку!! Твоя мать начала мне рожать детей на следующий же год после свадьбы! А вы с Константином на пару выбрали себе каких-то бесплодных кукол!! Впрочем, чему удивляться? Выбирала-то Вам бабушка Екатерина.
– Отец! – возмутился Александр, – Вы не справедливы. Елизавета как раз…
И тут же осёкся, поймав себя на мысли, что чуть не проболтался! А ведь дал слово жене никому не говорить о том, что они ждут ребенка!
К счастью Павел не расслышал его лепетания:
– Ладно. Держи своё прошение (он поставил размашистую подпись на листе). Пусть Хотеновская катится в Мекленбург к своему благоверному!!
Александр, поскольку уже давно потерял интерес к Надежде Алексеевне, не захотел наносить ей визитов. Он просто вызвал Чернышёва и вручил ему запечатанный конверт:
– Отвези это княгине Хотеновской и передай лично.