Екатерина поддела острым пальцем его за подбородок:
– Ну, то-то же.
1794 год август
Царское село
– Замолчи! Я не хочу тебя больше слушать! – Александр вскочил с кровати. – И больше никогда, слышишь, никогда не говори со мной об этом!!
Елизавета испуганно смотрела на него из постели, прижимая к груди одеяло.
– Это всё моя бабка!! – Александр расхаживал по комнате в одних панталонах и сокрушал руками воздух. – Она вбила себе в голову, что я буду лучшим Российским императором! Я знаю, она уже написала завещание, где указала меня наследником престола! И все придворные теперь заискивают передо мной и ищут моего расположения. А отец смотрит на меня так, будто подозревает в заговоре! И хоть бы кто-нибудь из них спросил: А хочу ли я эту корону?! Со мной никто не считается! А теперь и ты…
– Александр, прости, – взмолилась Елизавета, – Я не знала. Я же только хотела спросить…
– Спросить? – он опустился перед ней на колено, – Хорошо, спроси. Спроси меня, Лиз, хочу ли я стать императором??! Ну?
Она сглотнула слюну и послушно произнесла:
– Александр, ты хочешь стать императором?
– Нет!!! – ответил он с вызовом, – Я не хо-чу стать императором!! Понятно?
Елизавета в ответ поспешно закивала. А он продолжал:
– А знаешь, почему? Я скажу тебе. Потому, что меня тошнит от политики! От дворцовых сплетен, интриг и разврата! Я здесь задыхаюсь. С самого рождения мне приходится метаться меж двух огней – бабкой и отцом. Они до зубной боли ненавидят друг друга! Но обожают меня!! И волей судьбы я – придворный «фигаро»! Вот я в Гатчине, и я послушный сын и делаю вид, что презираю бабку. А к вечеру, оп-ля, и я в Зимнем дворце, и я уже преданный внук и киваю насмешливым словам, сказанным в адрес моего отца. Они дергают меня, как марионетку, за верёвки в своём спектакле!
Александр опустился на пол и подтянул колени к подбородку.
– Я их ненавижу! – признался он. – Всех!!
Елизавета выскользнула из постели и присела рядом, участливо погладила супруга. Тот поймал её руку, приложился к ней губами, и вдруг спросил:
– Ты любишь меня, Лиз?
– Конечно! – кивнула она, – Конечно, я люблю тебя.
– У меня есть одна мечта: давай уедем отсюда! – с жаром выпалил он.
– Куда?
– В Америку!
– …Куда?! – испугалась она.
Александр стиснул её руку:
– Да-да, я уже всё обдумал. В Европу нельзя, нас тут же сыщут! А Америка далеко, за океаном. Там нас никто никогда не найдёт! И это свободная страна, я читал. Там не будут показывать на нас пальцем и говорить, что мы сбежали из-под короны Российской империи. Мы купим домик на берегу океана, и будем жить тихо и спокойно. Нарожаем детишек. Будем их воспитывать…
Елизавета, раскрыв рот, слушала, и её воображение рисовало яркую картину того, как их с Александром ловят в ближайшем порту гвардейцы и насильно привозят назад, пред гневные очи Екатерины. Она набралась смелости и тихо возразила:
– Александр, но ведь это… измена.
Он выбросил её руку из своих ладоней:
– Если ты – моя жена, значит, должна думать так же, как я! А ты… Зачем ты начала этот разговор?? Ты здесь всего год, откуда тебе известны наши семейные интриги? Тебя, явно, кто-то надоумил!! Кто?
– Видишь ли, – начала она, пытаясь как-то выкрутиться, – просто Екатерина Алексеевна очень волнуется…
– Я так и думал!! – воскликнул Александр, даже не дослушав, – Значит, и ты уже вступила под знамена её партии?
– Нет-нет, что ты! – замотала головой Елизавета, – Она только попросила…
– Она только попросила! А ты и побежала! – сделал вывод Александр.
Он решительно схватил рубашку и направился к двери.
– Куда ты? – испугалась Лиз.
– Прекрасная погода! Пойду, прогуляюсь.
– Но ты раздет! – напомнила она, – Ночью в саду холодно.
– А здесь дышать нечем!! – и он сердито хлопнул дверью.
Елизавета обескураженная забралась на постель. Её сердце бешено колотилось. Это была первая их с Александром ссора. И Лиз мучительно проклинала себя за то, что начала этот нелепый разговор, к которому её подвигла императрица. Она снова и снова прокручивала в голове всё, что произошло, пытаясь понять, что она сказала не так? Где ошиблась?
Прошёл час, другой, третий… Александр не вернулся. Совсем отчаявшись, Елизавета свернулась калачиком на огромной кровати, и заплакала в подушку.
Утро 10 августа 1794 года
поместье Дубровицы
В гостиной на половине Чернышёвых завтракали оба семейства.
– Друзья мои! – радостно заявила Анна Даниловна, – Я выписала из Твери музыкантов и завтра устраиваю танцевальный вечер!
– Вот новости, – хмыкнула Варя, – С кем мы будем танцевать? Втроём? Разве что «каравай», как на именины.
– Варя, – одернула её мать, – Вечно ты не дослушаешь. Я пригласила хорошее общество. Будет один молодой князь из Петербурга, парочка военных, один юноша – племянник княгини Шаховской и сама княгиня с дочерью Натальей.
– Так это совсем другое дело! – оживилась Варька, – Это уже настоящий бал!
К Наде в комнату вошла Ксения Дмитриевна.
После скандала, что разразился в начале лета, они почти не разговаривали друг с другом. Ксения Дмитриевна дулась на Надю, бросая в её сторону недобрые взгляды. И вот теперь вдруг сама пожаловала.
Княгиня уселась на диван, долго внимательно смотрела на неподвижно застывшую девушку. И, вдруг, как тогда в Петербурге у постели Ивана Ивановича, ласково позвала:
– Пойди сюда.
Надя, удивлённая такой перемене, на негнущихся ногах подошла к Ксении Дмитриевне. Та, как в детстве, обняла её, прижала к себе.
– Ты не сердись на меня, – сказала она, по-матерински поглаживая Надю по спине, – Я зла тебе не желаю. Воспитывала тебя, как родную дочь. Слова плохого не сказала. Комната у тебя своя. Учителя были хорошие. Платья, туфли – всё как полагается. Ни разу куском хлеба не попрекнула. Приданое, что Иван Иванович покойный завещал, всё сберегла, лежит не тронуто. И вырастила тебя вон какую ладную, да красивую. А, если чем когда и обидела…
– Нет-нет, – затрясла головой Надя, – Никогда! И ни чем Вы меня не обидели!!
– Ну, вот, – она аккуратно пригладила ей волосы, – Свой долг перед покойным супругом я выполнила. А, думаешь, легко мне было? И ты теперь отплати мне добром. Оставь Александра!
– Ксения Дмитриевна, – взмолилась Надя, – Я люблю его больше жизни!
– Отступись! – возразила она, – Всё, что хочешь, а сына не отдам!!
– Но ведь и он меня любит! Его хоть пожалейте.
– Глупые вы ещё оба! Что вы понимаете в любви?! Вы, кроме друг друга, толком и людей-то других не видели. Не плачь! Будет у тебя и у Саши ещё другая любовь! Настоящая.
– А вдруг у нас и есть настоящая! – не сдавалась Надя.
– Вот тебе моё последнее слово! В девках не останешься. Замуж тебя выдам, как родную дочь, за хорошего человека. Неволить не стану – выбирай сама: молодого, красивого, богатого – какого пожелаешь. А о Саше забудь!
Вечер 11 августа 1794 года
Вечером гости съезжались в поместье Дубровицы.
Анна Даниловна с Ксенией Дмитриевной на правах хозяек встречали их на пороге. Анна Даниловна громко рекомендовала свояченице имена и титулы прибывающих гостей. Саша, Надя и Варя стояли чуть поодаль и тоже вежливо приветствовали всех и провожали в гостиную.
– Здравствуй, голубушка! – Анна Даниловна широко раскинула руки навстречу пышно разодетой даме. И обернулась к Ксении Дмитриевне, – Вот прошу любить и жаловать, моя подруга Дарья Михайловна Шаховская. Это её дочь, Наталья Фёдоровна. И племянник, Алексей Яковлевич Охотников. Благополучно ли доехали? Прошу любезно, проходите.
– Очень влиятельная при дворе дама, – шептала Анна Даниловна на ухо Ксении Дмитриевне, – Для дочери Наташи уже выхлопотала место при молодом дворе! Фрейлиной к великой княжне Елизавете Алексеевне. Теперь вот племянника хочет при военной канцелярии определить. Он ещё пока молод, и не очень знатен. Это сын её двоюродной сестры из провинции, скромный и порядочный молодой человек.
Чернышёва только кивала.
– А вот и наши офицеры! – Анна Даниловна кокетливо взяла «под козырек», – Добрый вечер, молодые люди! Позвольте Вас отрекомендовать: молодой князь Барятинский Пётр Фёдорович! А это князь Щербатов Иван Михайлович. Оба имеют честь состоять при службе Ее Императорского Величества в Кавалергардском полку! Проходите, господа, милости просим.