- Ты что - собираешься спать тут? - спросил Экли. Да радушный хозяин, ничего не скажешь.
- Не знаю. Может быть. Не волнуйся.
- Да я не волнуюсь, только будет ужасно неприятно, если Эл вдруг вернется, а у него на кровати спят...
- Успокойся. Не буду я тут спать. Не бойся, не злоупотреблю своим гостеприимством.
Минуты через две он уже храпел как оголтелый. А я лежал в темноте и старался не думать про Джейн и Стрэдлейтера в машине этого проклятого
Эда Бэнки. Но я не мог не думать. Плохо то, что я знал, какой подход у этого проклятого Стрэдлейтера. Мне от этого становилось еще хуже. Один
раз мы с ним оба сидели с девушками в машине того же Эда. Стрэдлейтер со своей девушкой сидел сзади, а я - впереди. Ох, и подход у него был, у
этого черта! Он начинал с того, что охмурял свою барышню этаким тихим, нежным, ужасно и с к р е - н н и м голосом, как будто он был не только
очень красивый малый, но еще и хороший, и с к р е н н и й человек. Меня чуть не стошнило, когда я услышал, как он разговаривает. Девушка все
повторяла: "Нет, не надо... Пожалуйста, не надо. Не надо..." Но Стрэдлейтер все уговаривал ее, голос у него был, как у президента Линкольна,
ужасно честный, искренний, и вдруг наступила жуткая тишина. Страшно неловко. Не знаю, спутался он в тот раз с этой девушкой или нет. Но к тому
шло. Безусловно, шло.
Я лежал и старался не думать и вдруг услышал, что этот дурак Стрэдлейтер вернулся из умывалки в нашу комнату. Слышно было, как он убирает
свои поганые мыльницы и щетки и открывает окно. Он обожал свежий воздух. Потом он потушил свет. Он и не взглянул, тут я или нет.
Даже за окном было тоскливо. Ни машин, ничего. Мне стало так одиноко, так плохо, что я решил разбудить Экли.
- Эй, Экли! - сказал я шепотом, чтобы Стрэдлейтер не услыхал.
Но Экли ничего не слышал.
- Эй, Экли!
Он ничего не слышат. Спал как убитый.
- Эй, Экли!
Тут он наконец услыхал.
- Кой черт тебя укусил? - говорит. - Я только что уснул.
- Слушай, как это поступают в монастырь? - спрашиваю я. Мне вдруг вздумалось уйти в монастырь. - Надо быть католиком или нет?
- Конечно, надо. Свинья ты, неужели ты меня только для этого и разбудил?
- Ну ладно спи! Все равно я в монастырь не уйду. При моем невезении я обязательно попаду не к тем монахам. Наверно, там будут одни кретины.
Или просто подонки.
Только я это сказал, как Экли вскочил словно ошпаренный.
- Знаешь что, - можешь болтать про меня что угодно, но, если ты начнешь острить насчет моей религии, черт побери... - Успокойся, - говорю,
- никто твою религию не трогает, хрен с ней.
Я встал с чужой кровати, пошел к двери. Не хотелось больше оставаться в этой духоте. Но по дороге я остановился, взял Экли за руку и
нарочно торжественно пожал ее. Он выдернул руку.
- Это еще что такое?
- Ничего. Просто хотел поблагодарить тебя за то, что ты настоящий принц, вот и все! - сказал я, и голос у меня был такой искренний,
честный. - Ты молодчина, Экли, детка, - сказал я. - Знаешь, какой ты молодчина?
- Умничай, умничай! Когда-нибудь тебе разобьют башку...
Но я не стал его слушать.