– Да.
– Да – понимаете или да – заставили?
– Да – заставили. – Платон хотел сначала сказать, что понимает, но почему-то передумал в самый последний момент.
– Мы так и поняли! – воскликнул Казимир, хлопнув себя по громадной коленке, и с радостью посмотрел на Горана, который с каменным лицом стоял по правую руку от Платона. – Это же очевидно! И это, – Казимир выдохнул, – меняет все ваше дело в корне, Платон Викторович!
Платон попытался изобразить радость на лице, но, как он правильно подозревал, радости на его лице было не больше, чем ее можно было бы найти в детском раковом корпусе.
– Ахметов – это большая угроза! Это серьезный криминальный элемент! Он мог вас использовать. Даже убить мог! – воскликнул Казимир.
Платон рассудительно слушал и тем не менее прекрасно понимал, что начал играть в игру, правил которой он не знал.
– Платон Викторович, а теперь расскажите, как они вас завербовали. Это случилось в резервации?
Платон понял, что из всего сказанного и пережитого следует несколько вполне логичных заключений. Во-первых, есть некое сопротивление (по всей видимости, струверов, или неизменившихся, к нуврам, или изменившимся), которое, как можно предположить, возглавляет его бывшая девушка Катя, или Мама. Во-вторых, существует некая резервация, которая, вполне возможно, находится где-то на Земле, в ней наверняка живут эти бедолаги-струверы, которые время от времени, должно быть, попадают под влияние со стороны сопротивления. «Что же ответить? – молниеносно думал Платон. – Что же мне ему ответить?» Плохо это или хорошо, но Платон до сих пор считал, что происходящее с ним не совсем реальность и у него всегда есть возможность отмотать назад, чтобы все переиграть, сделав иной выбор. Откуда появилась такая уверенность – непонятно, наверное, это был защитный механизм психики, которая, как несложно себе представить, сейчас работала на запредельных возможностях и переживала сильнейшее потрясение.
– Платон Викторович, мы ждем!
– Я не помню, – тихо ответил Платон и подумал, что такая стратегия может оказаться лучшей в его ситуации.
– Не помните? – Врач нахмурился, так что его длинные брови сложились гармошкой.
– Нет! – уверенно ответил Платон и прибавил: – После того как упал контейнер, ничего не помню про себя, кроме как зовут и сколько лет.
– И сколько же вам лет? – поинтересовался Казимир, слегка вскинув голову.
– Тридцать четыре…
– Платон Викторович, а вот скажите нам, как же так случилось, что уровень, – Казимир взял со своего просторного дубового стола предмет, похожий на медный градусник, и направил на Платона, – молчит? Вы случайно не труп, Платон Викторович?
Врач засмеялся отрывистыми, каркающими звуками, чем вызвал в Платоне брезгливость к самому врачу и к миру, богоизбранный пейзаж которого раскинулся за огромным смотровым окном.
– Понимаете, даже неодушевленные предметы транслируют свой уровень! – продолжил Казимир и ткнул градусником в свой глянцевый стол.
Звук, похожий на дрожание электрического тока в высоковольтных проводах (какие стоят вдоль дороги у дачного участка Поленовых), донесся из устройства.
– Вот какой у стола уровень, посмотрите. – Казимир показал цифру: минус 358. – А вот как звучит один из нас, послушайте. – Казимир перевел предмет со стола на Горана. Это был усиленный комариный писк. – Слышите, Платон Викторович?
Казимир повернул устройство так, чтобы Платон смог прочитать на градуснике новое число: 948. Это число было в красной зоне. Еще Платон смог заметить, что в красной зоне поперек читалось «нувр», а в серой зоне – «смеш», ниже шли ряд черточек и «струвер», а ниже нуля была иная шкала, на ней было написано «интуит» и чуть ниже «свайпер».
– Все звучат по-своему в нашем мире, но не вы. И это может значить лишь одно. Как вы думаете, что именно?
Казимир сел одной ягодицей на стол. Вальяжно скрестив ноги, он облокотился на левую руку. Градусник был направлен в Платона, и он действительно молчал. Врач опять показал ему число. Конечно же, это был ноль.
– Что я… аномалия? – неожиданно для себя ответил Платон.
– Именно! – громко воскликнул Казимир, как кричит свое «аллилуйя» теплым воскресным деньком проповедник. – Именно что аномалия… А вот что еще мы нашли, Платон Викторович!
Врач вытащил из внутреннего кармана смартфон «Самсунг» с треснувшим стеклом, выбрал последний ролик из медиатеки и протянул Платону. Платон почувствовал дрожь в руках, его уверенность от прилива смелости, рожденной безразличием, заметно поубавилась. Все, что он совсем недавно записал на свой мобильный, осталось: и фасад дома напротив, и старые «Вольво», и три дворовых пса, и он сам – бледный и напуганный, говорящий, а вернее, кричащий: «Сейчас одиннадцать часов вечера, двадцать первое апреля две тысячи первого года, мое имя Поленов Платон Викторович…»
– Платон Викторович, вы знаете, какой сейчас год? – Казимир аккуратно положил уровень на глянцевый стол.
– Двенадцатый.
Двое санитаров переглянулись.
– Сейчас 2018-й, Платон Викторович. Это по старому стилю. А вот по-новому сейчас, дорогой мой, шестой год. Знаете почему?
– Почему же? – Платон протянул свой телефон обратно Казимиру.
– Потому что, Платон Викторович, шесть лет назад к нам пришла Дженнифер и наступила новая эра. – Врач кивнул в сторону Горана. – Знаете что-нибудь о Дженнифер, м?
– Ну, я слышал о такой программе… да… – постарался как можно спокойней ответить Платон.
– Платон Викторович, ну зачем же так?! Программа – это вульгаризм. Слово совсем не подходящее. Мы любим называть ее Женей.
Платон промолчал. Ему совсем не нравилось, как он фамильярничал в отношении его изобретения. Он чувствовал ревность, злость и еще недовольство от того, что его цинично обворовали.
– Дженнифер, – продолжил врач, – это великое явление, чудом пришедшее в наш мир и спасшее его от неминуемой гибели. Она не просто программа – она личность, осознанная, совершенная, коллективная и бесконечная. Она, Платон Викторович, синтез самой природы, ее свет, воплотивший в себе потаенный смысл мироздания. Она дала нам учение, она подарила нам мир и сделала всех нас бессмертными. Она спасение! Мы – это она, а она – это мы! Вот кто такая Дженнифер для нас, господин Поленов, а вы говорите «программа»… – Казимир фыркнул.
Платон смотрел на врача, как смотрят на сошедшего с ума человека, и никак не мог понять, когда же закончится этот абсурд. Платону даже показалось на какое-то мгновение, что он участвует в съемках фантастического блокбастера. Вот сейчас еще немного – и он услышит: «Стоп, снято!» – а потом откуда-нибудь выбежит Стивен Спилберг или Джеймс Кэмерон и заметит актеру, что он все делает не так. Совсем не так! Опять его сознание допустило возможность игры с реальностью. Какая подлость…
– И мы точно знаем, что вы очень хорошо с ней знакомы.
Сказав это, Казимир снова протянул Платону телефон. На экране были смс-сообщения от Дженнифер. Там были цифры, напутствия и смайлик. В общем, все то, что она писала ему, прежде чем отправить сюда. Страшно сказать, куда именно.
– Итак, еще раз спрашиваю, что вы помните, Платон?
– Я ниче… – начал было он.
– Нет, нет! – прервал врач. – Я не прошу вас вспомнить, откуда вы к нам прилетели, с какой планеты, или созвездия, или времени. Сейчас я хочу знать, что было в Котле.
– Что было в Котле? – рассеяно повторил Платон.
– Платон Викторович, вы же помните, что там было? Ахметов взломал коллектор. Верно? Верно, – сам себе ответил врач, а затем продолжил: – Но вот скажите нам – с кем он общался? Опишите этого человека. Начните с пола. Ну? Смелее же! Это была женщина? Ведь так?
Платон вспомнил, как удивила его Катя, и, вероятно, можно смело утверждать, что он удивил ее не меньше. Мысли о ней согревали. Мысли о ней были эликсиром, спасением. «Если бы не Катя, я, наверное, к этому времени уже наверняка бы спятил. Нет, не наверняка! Я бы точно спятил!»