— Помните, вы сказали, что вы сродни священнику? Исповедник должен хранить тайну. Обещайте!
— Обещаю, Род.
— Слово?
— Разумеется.
Отвернувшись, он подергал себя за губу и надолго замолчал; я уж подумал, что наш контакт потерян. Но потом он коротко затянулся сигаретой и протянул мне пустой стакан:
— Ладно. Бог свидетель, я уже не могу держать это в себе. Только еще налейте, трезвому мне это не осилить.
Руки его все еще дрожали, сам бы он с бутылкой не управился; я плеснул в стакан добрую порцию, которую он залпом осушил, но попросил налить еще. Затем, медленно и запинаясь, он поведал о том, что произошло с ним в тот злосчастный вечер.
Я знал, что с самого начала он сомневался в целесообразности этого приема. Даже фамилия новых соседей ему не нравилась, и он не хотел разыгрывать из себя «хозяина дома», впервые за три года облачившись в дурацкий смокинг. Однако ради сестры и матери Родерик с этим смирился. В тот вечер его действительно задержала поломка на ферме: как уже давно предсказывал Макинс, насос был готов взорваться. Родерик понимал, что гости решат, будто он «просто отлынивает», но не мог оставить работников без помощи. Благодаря армейским навыкам он разбирался в технике; вдвоем с сыном Макинса они подлатали и вновь запустили насос, провозившись почти до девяти часов. Когда через парк Родерик поспешал к черному ходу, Бейкер-Хайды и мистер Морли уже стояли на парадном крыльце. На ферме Родерик весь перемазался, но принимать ванну было уже некогда, и он решил, что сполоснется над своим умывальником. Звонком он вызвал Бетти, чтобы та принесла горячей воды, но служанка была занята с гостями в зале. Родерик подождал, еще раз позвонил, а затем сам отправился в кухню греть воду.
Вот тогда-то и произошла первая странность. Разложенный на кровати вечерний наряд ждал хозяина. Как многие отставники, Родерик был аккуратист и приготовил его еще с утра, лично пройдясь по нему щеткой. Торопливо умывшись, он натянул брюки и рубашку и хотел пристегнуть воротничок, но его не оказалось. Родерик посмотрел под смокингом, потом заглянул под кровать, затем облазал все возможные и невозможные уголки, но чертова деталь исчезла. Ситуация усугублялась тем, что это был последний из нештопаных и неперелицованных воротничков под смокинг, а потому Родерик не мог просто подойти к шкафу и взять другой.
— Немыслимая дурь, верно? — уныло вздохнул он. — Даже тогда я понимал весь идиотизм своего положения. Конечно, мне не хотелось идти на этот треклятый прием, но вот извольте: я, так сказать, хозяин вечера, владелец Хандредс-Холла, заставляю всех ждать, потому что как последний дурак мечусь по комнате в поисках своего единственного приличного воротничка!
Тут появилась Бетти, посланная миссис Айрес. Родерик поделился с ней своим горем и спросил, не брала ли она воротничок, но служанка ответила, что видела его лишь утром, когда принесла выстиранное белье. Родерик взмолился о помощи, и Бетти еще раз осмотрела все уже проверенные им закутки, но ничего не нашла. Вся эта кутерьма довела его до того, что он, «кажется, довольно резко» приказал ей вернуться в зал. Родерик прекратил поиски и подошел к шкафу, надеясь как-нибудь соорудить стоячий воротничок из обычного. Знай он, что Бейкер-Хайды явились в повседневной одежде, он бы так не переживал. Но сейчас перед его взором маячило расстроенное лицо матери, увидевшей, что сын вышел к гостям «как неряха школяр».
Вот тут произошла еще большая странность. Копаясь в шкафном ящике, Родерик услышал всплеск, отчетливо прозвучавший в пустой комнате. Что-то плюхнулось в раковину умывальника. Родерик обернулся и не поверил своим глазам: в мыльной воде плавал пропавший воротничок.
Машинально Родерик кинулся к раковине и выудил чертову штуковину, пытаясь сообразить, как она там оказалась.