Роду это не понравится.
— Мы быстро. Я хочу, чтобы вы сами увидели… Прошу вас, идемте. Мне больше не с кем об этом поговорить.
Я сам явился по той же причине, а потому, видя ее тревогу, согласился. Мы вышли в вестибюль и тихо направились к комнате Рода.
Вечерело; миссис Бэйзли уже ушла домой, но, минуя зашторенную арку, мы услышали тихое бормотанье радиоприемника, означавшее, что Бетти в кухне. Глянув за штору, Каролина осторожно повернула ручку двери и сморщилась, когда замок щелкнул.
— Не подумайте, что я все время сюда шныряю, — прошептала она. — Если кто-нибудь войдет, я навру — мол, ищем книгу и все такое. Так что будьте готовы… Вот что я хотела вам показать.
Я почему-то думал, что Каролина подведет меня к заваленному бумагами столу, но она не двинулась с места и показала на дверь.
В стиле всей комнаты дверь была отделана дубовой панелью и, как почти все в доме, пребывала не в лучшем состоянии. Я представил ее новенькой, сияющей красноватым отливом, однако сейчас, хоть все еще импозантная, она потускнела, пошла темными полосами, а кое-где и потрескалась. Но филенка, на которую показала Каролина, несла на себе иную отметину. Примерно на уровне груди виднелось небольшое прожженное пятно — точно такое же осталось на половице нашего затрапезного домика, когда однажды во время глажки мать опустила на пол утюг.
— Что это? — недоуменно спросил я.
— Вот вы и скажите.
Я вгляделся в пятно:
— Случайно подпалили свечой?
— Сначала я тоже так подумала — стол-то недалеко. В последнее время генератор пару раз отказывал, и я решила, что Род не нашел ничего лучше, как передвинуть сюда стол и зажечь свечу. Потом, наверное, уснул или задумался, а свечка прогорела и опалила дверь. Можете представить, как я разозлилась! Я попросила его не идиотничать и больше никогда так не делать.
— А он что?
— Сказал, что свечами не пользуется. Если нет электричества, он зажигает лампу. — Каролина показала на старую керосиновую лампу, стоявшую на бюро у противоположной стены. — Миссис Бэйзли это подтвердила. У нее большой запас свечей, но Род никогда их не брал. Он не знает, откуда взялось пятно. Не замечал его, пока я не показала. Вид у него был… похоже, он испугался.
Я потрогал отметину: гладкая, не мажется, ничем не пахнет. Казалось, она покрыта каким-то налетом или проступила изнутри дерева.
— Может, она здесь давно, а вы просто не замечали? — спросил я.
— Вряд ли, уж я бы заметила. Помните, на первом сеансе я стояла возле двери и бранила Рода — мол, все насквозь прокурил? Пятна не было, точно… Бетти и миссис Бэйзли тоже не знают, откуда оно появилось.
Услышав о Бетти, я призадумался.
— Бетти видела пятно?
— Да, я тайком показала. Она удивилась не меньше моего.
— Может, разыграла удивление? Что, если она сама напортачила, но побоялась признаться? Скажем, случайно подпалила лампой или неосторожно плеснула чистящим раствором?
— В нашем кухонном арсенале нет ничего крепче денатурата и жидкого мыла, — усмехнулась Каролина. — Кому уж знать, как не мне. Нет, Бетти норовистая, однако не врунья… Впрочем, это еще не все. Вчера Род ушел, и я решила еще разок здесь осмотреться. Ничего странного не заметила, пока не взглянула наверх…
Она запрокинула голову; я последовал ее примеру и тотчас увидел отметину на решетчатом потолке, пожелтевшем от табачного дыма. Небольшое бесформенное пятно в точности повторяло то, что было на двери: словно кто-то поднес к потолку свечу или утюг, чтобы опалить, но не прожечь штукатурку.
Каролина наблюдала за мной.
— Хотелось бы знать, как даже самая косорукая горничная умудрится быть настолько неловкой, чтобы испятнать потолок в двенадцать футов высотой? — спросила она.