Через полчаса на Глю подъехала Кэти. Несмотря на утреннюю прохладу, и она, и Глю после прогулки вспотели и запыхались.
– А я и не знал, что ты ездишь верхом, – сказал я, взяв у нее поводья.
– Но ты никогда об этом и не спрашивал. – и Кэти спешилась.
– Если судить по внешнему виду, то у тебя есть некоторый опыт верховой езды.
– Ну, пару раз случалось проехаться.
Я снял седло, отнес его в амбар, вынул мундштук у Глю, и Кэти потерлась носом о лошадиную морду.
– Надо успеть привести себя в порядок, пока не проснулся Джейс!
– Давай, а я присмотрю за лошадью.
Я стал обихаживать Глю, а Кэти направилась к входной двери, расстегивая на ходу рубашку, но едва открыла дверь коттеджа мисс Эллы, как выбежал Джейс, одетый в ковбойскую одежду.
– Привет, мам, – сказал он, пробежав мимо нее прямо ко мне и повиснув на моей левой ноге.
– Дядя Так, дядя Так, – возбужденно затараторил он, – а мне можно проехаться на Глю, можно?
Мне нужно было позвонить Доку, чтобы сообщить о моих планах на сегодня, но одного взгляда на Джейса было достаточно, чтобы отказаться от своих планов. Док может и подождать, – решил я и снова оседлал Глю и вывел его из амбара, а у самой двери стоял Мэтт, залитый лучами солнца. Он сложил руки и повернулся голым задом к остальному миру: нельзя сказать, что он жаждал увидеть его этим утром, или – вообще видеть, если уж на то пошло. Поразительно белокожий на фоне засохших грушевых деревьев, Мэтт стоял неподвижно, и я обратил внимание на то, как после нескольких лет усиленного и вынужденного приема успокаивающих и снотворных средств одрябли его мышцы.
– Мэтт?
Он оглянулся, но не ответил, так как был занят важным делом: глядя на фруктовый сад, обсыхал на солнце. С него еще стекали капли воды.
– Ты в порядке?
– Ага.
Я оставил Джейса в амбаре и подошел к Мэтту.
– А чем ты занимаешься?
– Сохну! – и Мэтт оглядел свои руки и ноги.
– Хочешь, я принесу тебе полотенце?
Мэтт оглянулся по сторонам и кивнул.
– Не беспокойся, – сказал я Джейсу, отдавая ему поводья, – Глю не тронется с места, пока я ему не прикажу, только не ударяй его ногами в бока.
Джейс принял поводья, улыбнулся, натянул на уши шляпу, явно вообразив себя опытным всадником.
Оставив Мэтта, созерцающего, в чем мать родила, деревья в саду, я подбежал к домику мисс Эллы и постучал. Кэти не ответила. Я распахнул дверь и позвал:
– Кэти!
Снова ни звука. Решив, что она уже ушла в большой дом, чтобы позавтракать или выпить кофе, я распахнул дверь ванной. Кэти, наклонившись вперед, вытирала волосы, а от ее бедер тоже шел пар, поднимавшийся столбом.
«Господи милосердный!» – прошептал я, но, обернувшись, она спокойно на меня взглянула и прикрыла грудь большим полотенцем, которое, однако, обрисовало, и весьма явственно, ее фигуру. С ее плеч капала вода: на контуры ребер, тонкую талию, треугольник под животом, и стекала по бедрам – ну все, как бывало двадцать лет назад. И тот мальчик, что еще жил во мне, не почувствовал никакого смущения, однако взрослый мужчина, которым я стал, предпочел бы в эту минуту сбежать. И в то же время моему взрослому «я» хотелось оградить Кэти от всех мужчин на свете, включая меня самого, защитить от тех, кто предпочел бы видеть сейчас не маленькую девочку, а взрослую женщину.
На мгновение я словно прилип к полу, почемуто очень внимательно разглядывая морщинки у ее глаз.
– Прости, Кэти, – и я закрыл ладонью глаза, – я думал… что ты… то есть… – я скосил глаза в сторону.