– Но это дешевле его содержания в «Дубах». – и я сунул чеки в карман джинсов.
Следующий час я потратил на Глю, но он, по правде говоря, и не нуждался в услугах конюха, поскольку был в полном порядке, и, чистя его, я не переставал ломать голову, а что же все-таки Мэтт собирается делать с таким несметным количеством чистящих средств. Я уставил ими все полки в амбаре, и воздух здесь сразу же пропитался химией, так что я выпустил Глю на пастбище, а потом стал наблюдать за Мэттом, который полез на водокачку, прицепив к ремню четыре одногаллоновых бутыли с отбеливателем. Влезши наверх по лестнице, он вылил их в цистерну, а потом снова исчез внизу, в подсобке, но вскоре снова появился в резиновых сапогах до колена, белой резиновой маске с противогазовым приспособлением, закрывающим шею и рот, прихватив с собой кисти и большую мочалку. Обезопасив дыхательные пути, он поднялся наверх.
В течение нескольких часов сверху раздавались скрежет, плеск воды и ворчанье, и каждую минуту из цистерны летели вниз комья грязи, какие-то водоросли и сучки. Без четверти четыре на верхушке лестницы показался Мэтт, с головы до ног покрытый черно-зеленым лишайником, а комбинезон был запятнан белой краской. Он слез с лестницы, взялся за большое колесо, которое качало воду из ущелья, и немного подождал, пока по резиновой помпе толщиной в два дюйма вода пошла вверх. Помпа бездействовала уже несколько лет, но для изобретательного ума Мэтта и это не стало проблемой. Когда подача воды вдруг прекратилась, он обратил внимание на другую трубу, которая уже давно ржавела за стенами амбара под полусгнившим ветхим брезентом. Ему было достаточно лишь одного взгляда, и, поправив трубку противогаза, скинув сапоги, он влез в кузов грузовика и опять исчез. Через час он появился снова, держа в руках новую помпу мощностью в одну лошадиную силу и с дюжину трубочек и разных необходимых ему металлических деталей. Он заменил все насосы, укрепил линию шланга из дома и повернул вентиль. Через несколько секунд раздалось бульканье, а потом послышался звук текущей воды. Мэтт сунул ноги в сапоги, поправил на лице маску и опять поднялся по лестнице, держа в руке удлиненный электрический провод, соединенный с источником света. В 10.30 веки у меня уже слипались – так хотелось спать, поэтому я оставил Мэтта в одиночестве и отправился в дом. Проснулся я на рассвете, на стуле возле кухонного очага. От неудобного положения ноги сводило судорогой, по телу бегали мурашки. Я проглотил две таблетки сосудорасширяющего, запив их тремя глотками апельсинового сока, потом чашку горячего шоколада и шаткой походкой направился к водокачке, где не было никаких признаков присутствия Мэтта. Грузовик стоял без дела, мотор был выключен, но вся машина, наверное, еще раз подверглась помывке, потому что так и сверкала чистотой, а вокруг валялись грязные полотенца и бутылки из-под разных спреев.
Я заглянул на сеновал, но Мэтта там не было. Помпа работала исправно, но, кроме звука текущей воды, я услышал еще какой-то плеск, словно кто-то плавал, скорее всего – ребенок. Я взобрался наверх и подтянулся к самому краю цистерны. Солнце било в глаза, а в искрящейся воде, в чистейшей, сверкающей белизной цистерне плавал, играючи, Мэтт, словно дельфин в море. Он был совершенно голый, но его наготу прикрывала обильная мыльная пена, в каждой руке он держал по куску мыла. Покачав головой, я стал нащупывать ногами ступеньки лестницы.
– Так!
Я поднял голову и уперся подбородком в край цистерны, а он взмахнул рукой, указав на что-то сзади, и возобновил плесканье. Солнечные лучи пронизывали ветки сосен, и под их теплом испарялась холодная ночная роса, поднимаясь к небесам и окутывая туманом пастбище: точь-в‑точь так испаряет воду кастрюля на огне. На противоположной стороне я заметил два пятнышка: одно – побольше, другое – поменьше. То, что было поменьше, сидело на том, что побольше, и рысью приближалось ко мне. Через полчаса на Глю подъехала Кэти.