Долго немигающим взглядом следил Ошер, как страшные повозки, с горкой наполненные уродливыми половинками, морося сквозь щели по мостовой кровяными сгустками, бесконечными обозами свозили свой ужасный товар к Гей-Энному и в считанные дни наполнили овраг. Несколько недель спустя на этом месте выросла гора, пик которой был облеплен чёрным покрывалом воронья, а у подножия долгое время не утихали стонущие толпы. И ночь была похожа на день, и другой день был похож на предыдущий, и десятки грядущих как сотни минувших.
Ранние седины, посетившие отца Арика, в тот же год выкрасили набело весь народ. И многие поколения детей в последующие годы рождались седыми.
Но иначе сложилась судьба Арика: не оказался он в числе заочно приговорённых, медленно кативших в скрипучей повозке со скользким полом по дороге к плахе, установленной в центре города, не выклевал ему чёрный ворон-падальщик остекленевшие зрачки, не плакала по нему сутками напролёт безутешная мать.
А спас его от безвременной смерти отец. Хая, мать Арика, была на сносях, когда Ошер стал готовиться к рождению и спасению сына. Каждый день он собирал вести и слухи о несчастных случаях с новорождёнными
Когда же подошёл срок и у Хаи начались схватки, он увёл её в подвал, откуда не было слышно никаких звуков. Рождённый почти в полнейшей тишине, сын не издал ни малейшего писка, как будто чувствовал, к каким последствиям может привести эта естественная прихоть новорожденных. Обливаясь слезами, счастливые родители весь день ласкали дитя. А поздно ночью, когда спали даже сторожевые псы у городских ворот, Ошер взял лопату и надолго утонул в спасительной безлунной тьме. Когда он вернулся домой, шатаясь от усталости, без лопаты, грязный, с ободранными в кровь ладонями и лодыжками, с сорванными на руках ногтями и безумным взглядом, под мышкой он держал свёрток. Бедный сосед, да продлит Господь его годы, так никогда и не узнал, какова была судьба его умершего накануне ребёнка. Ошер очень аккуратно заровнял разрытую им свежую детскую могилу. После недолгого отдыха он взял сына от спавшей матери, прихватил новую лопату и унёс своё дитя в корзине за городскую стену в поле Алкедама. Здесь он вырыл яму, устроил землянку, поставил в неё колыбель, присыпал землёй и камнями, воткнув трубку для дыхания.
Наутро новоиспечённая мать, увидев рядом с собой почерневший труп, известила улицы города стенаниями. Так была обеспечена достоверность мёртворождения и искренность материнского горя.
В ночь Ошер отправился за спрятанным сыном, но оказалось, что он слишком хорошо скрыл землянку и всю ночь безнадежно рыскал по Алкедамскому полю. Когда забрезжил рассвет, открылась наконец глазам отчаявшегося отца дыхательная трубка землянки. Раскопав подземное укрытие, Ошер увидел такое, от чего хотел было тут же предать себя смерти – яма, вырытая накануне, полностью была заполнена буро-зелёной жижей. Возможно, её достигли ручьи из Силоамской купели, и ручки корзинки с малышом едва выступали на поверхность лужи. Кратковременное помрачение рассудка выключило Ошера из реальности, и в это время он не был похож ни на себя, ни вообще на человека. Стражники, находившиеся тогда на крепостной стене Иершалима, рассказывали только, что слышали, как далеко в поле гиена человеческими словами призывала на землю Дьявола…
Вернулся Ошер домой поздним утром, когда город начинал привычную для того года жизнь. Под халатом он ощущал приятно тёплый шевелящийся… живой свёрток.
СТАТЬЯ ПЕРВАЯ
– Слышь, мужики, новый анекдот!
– Опять!..
– Погоди, Динь! Давай, если свежий.
– Только громче, не слышно, ведь. Мы ж сегодня не на СОБРовском «Мерине».
– Короче, где у правильного мента должен быть пистолет?
– Опять!
– Ну… в кобуре.
– А нож?
– Где?
– В спине-э-э! Га-га-га!
– Ну ты, Лёх, сегодня зажёг! Я аж чуть кресло не намочил.
– Сам дурак!
– Тут ты, Алекбер, не совсем попал. Не бойся, если начальник – дурак, бойся, если дурак – начальник.
– Глубокий афоризм. Пять за грамотность и два за содержание.
– Кончайте, горячие финские парни. Вас что, сегодняшнее дело не интересует?
– Усё у порядке, шеф. Как там, Алексей Нострадамыч угадал с анекдотом?
– Не в тему. Мокруха голимая. Сейчас сами увидите. Приехали. Всё. На выход!
– Прощай, мой нежный друг, «Батон»! Нашим задницам будет не хватать тебя!
– Здорово, Михалыч, как тут по медицине для мёртвыхх? Где-то я это уже видел.
– Мужчина, лет 23—24. Смерть наступила, примерно, 5—6 часов назад в результате проникающего ранения колюще-режущим предметом в область сердца. Предположительно, копьём (вон – рядом валяется). Может быть, он даже кровью истёк. Возможно, перед смертью пытали – свежие ожоги на теле.
– Похоже, ритуал. Ну, ритуальное убийство.
– Та-а-ак, тело расположено вертикально на стене, лицом в комнату, руки в стороны. Ладони, локти, ступни и колени пробиты и зафиксированы дюбель-гвоздями. Голова трупа притянута к стене за волосы, прибитые монтажными скобами. На трупе светлая майка и чёрные трусы. Слева на майке в области груди горизонтальный разрез 8 сантиметров. А это что?.. Ген, пиши: «На груди трупа острым предметом вырезано «да не будет у тебя других богов, кроме Меня»! Что-то знакомое. Михалыч, не слышал?
– Похоже на заповедь Христа.
– Мужики. По базе пробил, соседей опросил. Итак, сегодня мы имеем знакомство с молодым человеком, который имеет некоторое отношение к правоохранительным органам, то есть, конкретно говоря, условную судимость. Святов Станислав Давыдовыч, 1991 года рождения, профессиональная кличка «Святой», сфера деятельности – религиозные секты: «Белое братство», «Аум Синрикё»1, «Новое рождение», «Спас Апокалипсиса» и т. д.
– А откуда у святого судимость?
– По глупости. Один раз в ресторане по пьяни наехал на мужика, а тот оказался крутым чиновником. Госмашина завертелась – и вот вам результат. Жаль, докачать его не получилось.
– Шустрый Колобок! А что с соседями?
– Идеальный человек, по версии местных старушек. По характеристике идеально соответствует своему творческому псевдониму. А бабки, так просто влюблены в него. Одна, кстати, и обнаружила его. Её откачивать пришлось, «скорую» вызывать. Она шла-то к нему за очередным буклетом, что он распространял по подъездам. Зашла, а там труп на стене. Ну, она и кирдык.
– «Пальчиков» много?
– Да, но все принадлежат одному человеку.
– По-моему, всё ясно. Ну, я «на ковёр», а вы сами закончите, и жду «на базе».
ГЛАВА 1
Сегодня у меня открылся новый период творчества. Наконец-то закончилось время забытья и безвестности. Я давно стал замечать, что писатель, будь то классик или графоман, постоянно развивается, становится мудрее вместе со своим творчеством.
В юности я был полон любви. Любви к девушке, девушкам, женщинам. Трепетной, горячей, ревнивой, злой, безумной, боготворящей, душащей, гнетущей, маниакальной. Семь дивных лет прошли как один ясный день. Моя муза была неиссякаемо навязчивой и плодовитой. Она дарила мне женскую страстную нежность, а я взамен возлагал на её алтарь всего себя, физически и духовно.
Моя поэзия била фонтаном, и я не стеснялся фонтанировать. Пришла известность, и хвастливая гордость переполняла мой цветущий организм. Да, это был поистине мой «золотой век».
Удивительное наслаждение доставляла мне убеждённость в магическом свойстве моего слова. Оно давало мне безграничную власть и над юными девами, и над умудрёнными опытом дамами. Я был Бог и Дьявол в одном лице.
И вдруг как будто Солнце погасло. Мой путь упёрся в тупик.
Второй подъём был не такой блистательный, менее пылкий и относительно первого стремительно короткий, но уже сознательный и хорошо финансированный. Используя отработанные литературные приёмы и штампы, преследуя по большому корыстные цели, я рухнул в массовую литературу. Теперь уже не брезговал я юмористической поэзией, и мои стишки стали заполнять эфиры различных юморо-сатирических шоу, «Зеркал» и «Клабов». Потом пошли, посыпались, запылили детективы, любовные романы, фентези… Я стал богат, узнаваем. Можно даже сказать, уважаем. У меня появилось даже то, о чём я и не мог мечтать. И вдруг – всё!..