– А снег кружил и падал, никто, ни в чём не виноват, – пропел он в полголоса и свернул со двора на неширокую улицу.
Люди, автобусы, киоск «Роспечать». Дома с кирпичными фасадами, бетонные столбы с плафонами, падает снег и покрывает асфальт.
Свежо, прохладно, но тоскливо.
Встретились как-то два человека. Полюбили. Что делать, если каждый в одном и том же нуждается, а дать этого не в состоянии? Ты первый, а потом уж я. Бьются, бьются, искры летят. Оба настырные. О чём спор? Пустяк. Никакого спора. Построили вокруг себя стены, не прошибёшь и не перелезешь. Без лишних слов всё ясно, не договорятся они, чтобы договорится, компромисс необходим. Не простой, а какой-то особый компромисс. И одна у них точка соприкосновения, одна ниточка связывает. Дочь. Рвётся нить. Одиннадцать лет дочери.
Улица, улица! Как много связано с ней. Жизнь! Но жить не так просто. Всегда найдутся те, кто незаметно войдёт в нее, и постараются изменить на свой манер. Покрутятся, повертятся, хапнут интерес и до свидания. Вобьют кол раздора, даже не оглянутся. Оно им надо. А на этой улице, в снегопад, он познакомился с Катей. Через месяц сделал ей предложение. На этой улице, у тополя они загадали желание на двоих. На этой улице встречались, мечтали…
– Илья! – окликнула его Катя.
Бежит, на ходу пальто застёгивает. Ветер всю причёску растрепал. Торопится.
– Илья! Подожди.
Он оглянулся.
Она подошла к нему. Губы дрожат, одна ладонь сжимает другую. В глаза смотрит. Так посмотрела, словно в душу заглянула. Давно так не смотрела. По-доброму, с любовью.
– Илья! Илья давай начнём сначала. Ничего не было! Слышишь? Не было ничего! Сможешь?
Он молчал. Минут пять, а может десять. Думал. Крепко думал. С обидой в голосе ответил:
– Смогу.
На улице люди, плафоны горят на бетонных столбах, в киосках журналы, газеты покупают, а снежинки кружатся, кружатся. Катя и Илья стоят. Глаза в глаза. Не шевелятся. Обнялись. Тепло им. Тепло оттого, что вместе они. Тепло без работы, друзей, подруг и знакомых. Тепло без комода из ореха, гарнитуров и керамики.
Холодно им друг без друга.
ВСТРЕЧА
За бортом «ниссана», который эксплуатировался уже четыре года и две недели, тянулись к небу берёзы, кусты шиповника и дикой вишни. Высокая трава, стелилась зелёным ковром, укрывая в своей тени разную живность, грибы и ягоды. Тут тебе и порхающие стрекозы, щебет птиц и лучи солнца. Традиционный список к пикнику, с вычеркнутым в нём и не увиденным водоёмом. Лесной, вечерний ландшафт, через который Николай медленно ехал, часто переключая передачи и сердито поглядывая на тахометр, в целом успокаивал и приводил в восторг, если бы не хотелось сказать:
– Да гори оно, синим пламенем! Зачем я свернул на эту чёртову дорогу!
Раздался грохот, сверкнула молния. Так повторилось несколько раз. Задул ветер и поднял пыль. Небо почернело, изменив яркие краски леса, которые стали серыми и неприветливыми. Брызнул дождь.
Объезжая кочки и ухабы, Николай что-то недовольно бормотал под нос, смотря на колею, утрамбованную шинами автомобилей, гусеницами тракторов и местными пешеходами. Недоразумение, которое не очень-то походило на дорогу, служило для сокращения пути, километров на двадцать и пользовалось спросом, но в основном в сухую погоду и летом. Кто её проложил, неизвестно и ему как-то хотелось верить, что с благими побуждениями. Он тоже съезжал на неё, если очень уж торопился, но было это редко и без особого на то желания.
Включив дворники, Коля занервничал. Минуя берёзовый лесок, пересекая поле, скудно засаженное подсолнечником, он грубо подсчитал, что до бетона пилить ещё километров пять, шесть. Терпение его иссякало, чего не скажешь о дожде, который с каждой минутой становился сильнее.
«Блин, запаздываю…! Жена заждалась, изволновалась. На столе салаты разные, борщ и пирог стынет, гусь с яблоками. Перед сыновьями неловко, юбилей всё-таки у матери. Перед внуками стыдно, обещал как-никак к шести быть, мороженое, печенья привезти. Блин! А уже начало седьмого», – переживал он.
Без Димки и Каринки ему ни радости, ни спокойствия, мучения одни. День не видит, уже скучает. Вся семья вместе – и душа на мести. А сколько детей в приютах и интернатах без бабушек и дедушек! Жутко подумать. Судьба обойдётся не ласково с малолетства, а им и пожаловаться некому. Психологическая травма на всю жизнь. Иди, отыщи виновных.
– Ну и дорога! Сократил путь, называется, – пробурчал Николай.
Минуты через две после грустных умозаключений, в лучах фар ближнего света, появилось три силуэта. Они размахивали руками, о чём-то между собой обсуждали, подтанцовывая под дождём.
Посигналив им и притормозив, он проследил глазами за мелькающими тенями, справой стороны автомобиля. Открылась дверь и на заднее сидение, даже не спросив разрешения, уселось три женщины. Охая и ахая, брызгав струйками дождевой воды в салоне, они жаловались на мужчин и бездорожье, упрекая друг друга в упрямстве, недальновидности и некорректных действиях.
Немного успокоившись, промокшие насквозь женщины, оценив свой внешний вид, отчего-то вспомнили, что не одни, обратили внимание на Николая, который не проронил никакого слова. Шесть глаз уставились ему в затылок, скользнули вниз по его спине и затем обратно. Окончив осмотр, женщины зашептали и принялись молча за причёски, бросая косые взгляды то на себя, то на водителя.