Но главным украшени-ем ей служили чудесные, оранжевого цвета глаза – таких в Стелларии не
было ни у кого. К тому же девушка обладала природной грацией, ее походка завораживала всех кавалеров. Только Стелла с ее царственной осанкой
могла затмить Агнет. Но правительница редко танцевала на балах, и здесь Агнет царила безраздельно. Ко всему девушка была еще и очень умна. Она
пришла во дворец всего пять лет назад и за это время сумела сделать головокружительную карьеру – от простой служанки до второй фрейлины. Ей
удалось расположить к себе даже Шарлоту. Именно эта старая дама добилась того, что правительница Стелла сделала Агнет второй фрейлиной.
Придворные дамы завидовали ей, многие даже не любили – но соперничать с ней никто не мог.
Едва не столкнувшись с грузным дворецким, Агнет недовольно сдвинула брови, но, узнав его, сразу же расцвела обворожительной улыбкой.
– Ах, это вы, дорогой Болд! Простите, я, кажется, чуть не наступила вам на ногу.
Болд вежливо поклонился:
– Ну что вы, прелестнейшая Агнет. Это я во всем виноват. Признаюсь, разговор с первой фрейлиной Шарлотой меня несколько расстроил.
Агнет понимающе кивнула:
– Ей опять не удалось женить своего племянника?
– Увы, увы, – вздохнул дворецкий. – Роголд снова будет приходить на балы с тоскливым видом, шумно вздыхать и ронять слезы – словом, портить всем
настроение. А это непорядок! Но простите – мне надо проследить, как слуги накрывают столы в пиршественном зале.
Вторая фрейлина и дворецкий вежливо раскланялись.
Дожан Болд направился в пиршественный зал, лично удостоверился, что там почти все го-тово к завтраку, а затем поднялся на второй этаж. Здесь, в
левом крыле, жили придворные, а в правом – люди искусства. Вокруг царило утреннее оживление – двери хлопали, дамы прохажи-вались взад-вперед по
коридору, оживленно переговариваясь. Кавалеры собирались группами и обсуждали предстоящую программу дворцового дня. В нее входили конкурс
певцов, рыцарский поединок гвардейцев-Марранов и соревнование в парковом лабиринте на ловкость и находчи-вость. Вечером же предстоял роскошный
бал, который правительница Стелла давала в честь мэ-ра Стелларии Данора, которому нынче исполнялось сто лет – довольно почтенный возраст для
Болтунов. Уже давно среди придворных ходили слухи, что Стелла подготовила к этому балу множество волшебных сюрпризов.
– Дамы и господа, до завтрака осталось всего полчаса, а точнее – тридцать две минуты! – воскликнул дворецкий, взглянув на карманные хрустальные
часы – подарок самой Стеллы. – Поторопитесь, если не хотите остаться голодными!
Придворные ответили ему кто вежливым поклоном, кто улыбкой, а одна юная фрейлина, известная своими постоянными опозданиями, дерзко показала ему
язык.
Дожан Болд укоризненно покачал головой и проследовал в правое крыло. Здесь суеты бы-ло значительно меньше. Поэты, художники, музыканты не любили
вставать рано, поэтому зав-тракали позже, не выходя из своих комнат. Зато они редко ложились спать раньше двух часов ночи, и с этим непорядком
дворецкий ничего не мог поделать.
Одна из дверей внезапно распахнулась, и в коридор выскочил Жевун по имени Ялон, са-мый сладкоголосый певец Стелларии. Халат на нем был
распахнут, глаза – вытаращены, густые волосы – взлохмачены. В руках он держал смятый лист бумаги.
Опять! – завопил Ялон. – Сколько же можно! Эй, Болд, поглядите, что творится в вашем замечательном дворце!
Дворецкий поморщился. Он терпеть не мог подобной фамильярности. Но что можно ждать от этих людей искусства? Известно что – один беспорядок.