– О, как вы правы, уважаемый Болд! Я самый несчастный из Болтунов. В моем израненном сердце сокрыто имя моей возлюбленной, но увы – она слишком
высоко вознесена над всеми нами. Нет, не просите назвать ее имя – эту тайну я унесу в могилу!
Дожан Болд нахмурился. О великой тайне красавчика Роголда в столице знала любая соро-ка. Юноша был влюблен в правительницу Стеллу – впрочем, как
почти все кавалеры-придворные, не говоря уже о художниках, певцах, поэтах и всех остальных. И это был непоря-док! Стелла ко всем своим
бесчисленным поклонникам относилась по-дружески, но даже слу-шать не желала никаких любовных признаний.
Тем временем фрейлина Шарлота отдышалась. Она ударила племянника своей палкой, впрочем, не больно.
– Ты допек меня своими охами да ахами, балбес, – ворчливо сказала она. – Больше никаких невест искать не стану. А теперь убирайся с моих глаз,
глупец!
Роголд трагически всплеснул руками и, роняя на пол крупные слезы, побрел к лестнице, ведущей на второй этаж дворца. Возле ступенек ему попался
столик, заставленный блюдами с фруктами и вазочками с мороженым. Увидев их, Роголд сразу же забыл о своем «глубоком от-чаянии». С радостным
визгом он схватил сразу две хрустальные вазочки и танцующим шагом двинулся дальше.
Шарлота проводила его суровым, но в то же время любящим взглядом.
– Ну что ты с ним поделаешь! – в сердцах воскликнула она. – Роголд – большой ребенок. Я просто не могу на него долго сердиться.
– Вся молодежь такова, – согласился Болд. – Когда я был юношей, то тоже мечтал о прави-тельнице Стелле. Я был тогда наивным и глупым…
– И с той поры вы ничуть не поумнели! – заявила первая фрейлина. – Об этом я и хотела поговорить. Считаю, что Стилг в последнее время ведет себя
неподобающим образом. А вы по-ощряете его, вместо того чтобы призвать к порядку!
Дожан Болд невольно выпрямился и подтянул животик. С Шарлотой он чувствовал себя словно солдат с генералом.
И все же Болд попытался робко возразить:
– Стилг – талантливый художник. Сама правительница так считает.
– А я считаю, что он совершенно несносен! – повысила голос Шарлота и стукнула палкой по паркетному полу. – Все мои фрейлины в обиде на него.
Почему он не желает писать их порт-реты? Вторая фрейлина Агнет третьего дня жаловалась, что Стилг уже месяц не может закон-чить ее портрет.
Дожан Болд хотел было сказать о своей встрече с молодым художником, но вовремя при-кусил язык. Если Шарлота узнает про последнюю работу Стилга…
– Хорошо, я поговорю с ним, – вежливо поклонился Болд. – И призову к порядку.
– Вот именно – к порядку, – уже более мягко заметила Шарлота. – А теперь идите, Болд, и займитесь делом. Скоро правительница изволит подняться с
постели, а ее завтрак, наверно, еще не готов!
Болд собрался возмутиться, но, взглянув на суровое лицо старой фрейлины, поспешил уй-ти. «И почему я позволяю этой женщине так с собой
разговаривать? – с тоской думал он. – Ведь я – дворецкий, а она всего лишь фрейлина, хоть и первая!»
Задумавшись, он едва не столкнулся в полутемном коридоре с высокой дамой. Это была вторая фрейлина Агнет.
Стелла по праву считалась красивейшей женщиной в Волшебной стране, второй же краса-вицей, по крайней мере в Стелларии, слыла Агнет. Она была
высокой, грациозной девушкой с тяжелой копной белокурых волос, всегда аккуратно уложенных в замысловатые прически. Овал ее юного лица был
безупречен, нос – чуть вздернут, губы – свежи и алы. Но главным украшени-ем ей служили чудесные, оранжевого цвета глаза – таких в Стелларии не
было ни у кого.