– Меня не так то просто ошеломить, – заметил он, – но если бы я мог заполучить их всех сейчас сюда, в кабинет, то пренебрег бы ужином. Порой я
поручал тебе доставить ко мне людей, зная, что, кроме тебя, это никто не сможет сделать, но этих… этих шестерых… даже тебе не под силу.
– Согласен. Поэтому то, прежде чем печатать содержание моей беседы с Айго, я кое что предпринял по собственной инициативе, по телефону, и
получил кое какие результаты. Попробуйте угадать – о чем идет речь?
Пристально посмотрев на меня, Вулф закрыл глаза, через минуту вновь их открыл и спросил:
– Когда они придут?
– В девять часов вечера. Фред – совершенно точно, Сол и Орри – по всей вероятности. Как вам известно, они охотно работают на вас.
– Приемлемо, – сказал Вулф. – Сегодня я буду наслаждаться ужином. Вот уже два дня, как я вообще не ощущал вкуса пищи.
Глава 7
Я сейчас не помню, кто именно однажды назвал их тремя мушкетерами. Сол расположился в красном кожаном кресле, Фред и Орри – в желтых, которые я
поставил так, чтобы они сидели рядом, прямо перед письменным столом Вулфа. Сол пил коньяк, Орри – водку с содовой водой, Фред выбрал виски.
Передо мной стоял стакан с молоком.
Вулф, как всегда, предпочел пиво.
Сол Пензер был на два дюйма ниже меня ростом и внешне не столь представительным – с большими ушами, в измятых брюках, – но в некоторых
отношениях проворнее, чем я. Фред Даркин выглядел – в сравнении со мной – на один дюйм ниже, на два дюйма шире, с более колючей щетиной на щеках
и был в какой то мере доверчивее. Орри Кэтер, напротив, на полдюйма возвышался надо мной, был красивее, но чересчур влюбленным в себя. Он до сих
пор придерживался той точки зрения, что мое место у Вулфа с самого начала следовало занять ему, и не оставлял надежды когда нибудь осуществить
свою мечту. Орри также считает, что женщины находят его в два раза привлекательнее меня, и я думаю – он прав. Доказательство – внушительный
список одержанных им побед.
Говорил более часа главным образом я, и их записные книжки уже более чем наполовину заполнились. Я правдиво и детально обрисовал суть дела, не
опустив ничего существенного, лишь кое где меня дополнил Вулф. Разумеется, я не стал упоминать такие второстепенные и неважные подробности, как
меню за завтраком у Лили Роуэн. Между прочим, я опустил эту деталь и когда докладывал Вулфу перед ужином. Его подлинное мнение о Лили вовсе не
такое уж низкое, какое он иногда в пылу полемики высказывает; и тем не менее не стоит давать ему в руки дополнительное оружие против нее.
– А теперь, пожалуйста, вопросы, – сказал я, отхлебнув молока.
– Подожди, – перебил Вулф, внимательно взглянув на каждого из присутствующих. – Сперва я должен объяснить вам подлинную ситуацию. Арчи она
хорошо известна. Он понял и осознал ее раньше меня. Суть в заявлении мистера Айго. Арчи видит и слышит меня ежедневно, он знает, что впервые в
жизни меня охватило непреодолимое желание, которое я оказался не в силах удовлетворить. Я отдал бы все свои орхидеи – ну, если не все, то, во
всяком случае, большую часть, – чтобы только иметь возможность принять участие в расследовании незаконных деяний Ричарда Никсона. Я даже однажды
продиктовал письмо, предлагая своим услуги мистеру Яворски, и Арчи его отпечатал, но не отослал. Это письмо я потом разорвал.
Вулф взял бутылку с пивом, но передумал и вновь поставил ее на стол.
– Ну что ж. Мистер Никсон вышел из игры, больше не командует нашим государственным кораблем, не является для нас авторитетом и не говорит со
всем миром от имени Америки.