– Наемный убийца.
– А есть разница? – удивленно спросила она.
Мой тон стал чуть жестче желаемого, а ответ был следующим:
– Для меня есть. Был бы я бандитом, ты бы уже валялась в моем багажнике, изрешеченная пулями. А те гаврики горели бы в своей тачке прямо посреди улицы.
Она лишь скептически хмыкнула в ответ. Но мне этого оказалось достаточно. Меня задело. Поэтому я лишь саркастически поинтересовался:
– Если ты во мне так сомневаешься и боишься, чего ж не сбежала в середине вечера?
Пожав плечами, она ответила:
– Во-первых, должна была убедиться, что мои друзья благополучно отбудут домой, так как чувствовала себя косвенной причиной их втянутости в ситуацию. Во-вторых, было интересно, докрутит тебя в итоге Ира или нет. А в-третьих, мохито.
– То есть, если бы Ира со мной уехала, за нее ты бы не переживала? – уточнил я логическую нестыковку.
– Нет, – мотнула головой рыженькая. – Она сама была бы виновата.
Мда, такая логика мне еще не попадалась. Даже из интереса захотелось проверить, как она отреагирует на нормальную. Что я и сделал, сказав:
– Если бы я хотел кому-то из вас навредить, то сделал бы все гораздо проще.
– Ты не понимаешь, – снова тряхнула головой рыженькая. – Я не тебя боюсь…
– А преследующей нас машины, – закончил я за нее фразу. Вот оно в чем дело. – Ты думаешь, что не я смогу тебя защитить?
Отведя глаза, Катя ответила:
– Не хотелось бы в принципе оказаться в ситуации, где меня может потребоваться защищать. Тем более, неизвестно, насколько тебе это нужно. Как-то не верится, что ты рыцарь без страха и упрека, будущий стоять до последней капли крови. Хотя, моей может быть. А вот своей – вряд ли.
И снова ее слова меня почему-то задели. Я даже разозлился и весьма ядовито поинтересовался:
– Чего ж ты тогда не послала меня вместе с тем веником еще в кафешке?
– Сказки захотелось, – вздохнув, произнесла рыженькая.
Я ничего не ответил, просто завел мотор и повез ее домой. Настроение испортилось окончательно. Ну ничего, будет ей урок: сказок в жизни не бывает! И мне будет урок: не фиг на работе развлекаться! Это ж надо, из-за какой-то ерунды простейшую операцию под срыв подвел! Доусложнялся, баран!
Так, размышляя каждый о своем, в молчании мы и подъехали ее к дому. Там Катя наконец заговорила. Отстегнув ремень, она снова взглянула мне в глаза и тихо сказала:
– Спасибо.
– За что? – не понял я.
– За замечательный вечер.
И не дав мне ответить, вышла из машины и быстро пошла прочь. Я же, машинально запомнив адрес, поехал разбираться с теми козлами, которые подпортили замечательность вечера. Хотя все равно непонятно, за что бедной живности достаются такие эмоции? То козлы, то бараны. Рыжие они что ли? Ведь, по людской поговорке, у таких обычно все через пень-колоду идет. Или нет?
Без него
Будильник прозвенел, как и положено, в шесть тридцать утра. Кое-как проснувшись, я его выключила, решив, что сегодня никуда не пойду. Хотя бы потому, что нещадно раскалывалась голова. Причем, скорее даже не от вчерашнего мохито, а от бессонной ночи. До четырех утра я лежала, не сомкнув глаз, проигрывая в голове события прошедшего вечера. И раз за разом убеждалась в справедливости поговорки «Дуракам везет». В том, что я под эту поговорку подхожу по всем пунктам, я не сомневалась. Первое доказывалось поведением: сесть в машину ночью к незнакомому мужику! Дура!!! После этого проснуться утром живой, целой и в своей постели – везучая!!! Ох, хорошо, что родители живут в своей деревеньке и не знают, как их умница-дочка после занятий развлекаться изволит!
Случайно глянув на висящий на стене календарь, я распрощалась с надеждой проваляться весь день в постели. Сегодня была пятница, и для нашей группы еженедельно тринадцатая. Даже опоздание на занятие к «Я-щерице» могло устроить кучу проблем на экзамене, а уж пропуск вообще был равнозначен написанному заявлению на отчисление. Пришлось собрать всю волю в кулак, и подняться с постели. Глянув на часы, я распрощалась еще и с надеждой на завтрак. Довалялась. Первая пара начиналась через час, за который можно было успеть только добраться до универа. И то если повезет с транспортом.
К счастью, повезло. Видимо, не все везение за ночь растратила. Когда я, наскоро собравшись, выбежала из дома, к остановке как раз подъезжал нужный мне автобус. А небольшой утренний кросс только лучше помог проснуться. Кое-как протолкавшись в уголок в задней части салона, я облокотилась на поручень и достала из сумки черную тетрадку с Мэнсеном на обложке. Надо просмотреть прошлую лекцию, хотя с «Я-щерицей» это вряд ли поможет. Но с другой стороны, все равно чем-то время убить надо. Хотя, по-честному, хотелось убить кое-кого другого…
Как мы поняли, Зинаида Петровна стала преподавателем с одной-единственной целью: донести до студентов знания. О своем великолепии и об их ничтожности. Каждое занятие ее Я выпирало из всех щелей, за что, собственно, свое прозвище она и получила. При том, что пафосное вещание «Я дОцент» или фразочки-приказы типа «Всем к следующему уроку принести меня скряны экранов!» заставляли о многом задуматься. Как минимум о правомерности всех заявлений и происходящего. Но руководство «Я-щерицу» ценило, ибо она давала «показатели»: маячила на всевозможных конференциях, знаковых и не очень, выпускала тонны бесполезной литературы, составленной методом копи-паста, словом, с лихвой поставляла нужные циферки в разнообразные отчетные таблички.
На нашем факультете мы были первым потоком, которому так «повезло»: попали под инновации. По слухам, началось все, как водится, с благих намерений. Руководство нашей кафедры вдруг решило, что «прикладные лингвисты» в качестве дипломной работы должны предоставить разработанную ими хотя бы простенькую, но программу. Мол, сейчас без ИТ никуда, давайте выпускать кадры, соответственно требованиям рынка. И поставили нам на выпускном курсе предмет «Разработка прикладных программных систем». С Зинаидой Петровной до кучи. И мы не то что вызвыли, мы зарыдали, в прямом смысле этого слова. Но самое интересное, к содержанию предмета было не придраться: каждую лекцию «Я-щерица» честно рассказывала, какие системы она разработала, как ее хвалили и ценили за это, какие медали на международных выставках она получала и прочее и прочее. На лабораторных же нас рассаживали за компьютеры, выдавали задание и следили за выполнением. «Я-щерица» все две пары курсировала по аудитории с указкой в руках и снисходительно вздыхала над нашей бестолковостью. А все наши возмущения легко разбивались одним-единственным аргументом: «У вас в плане уйма часов самостоятельной работы. Я дала вам все источники литературы. Или вы настолько бестолковы, что не умеете книжки читать? Тогда зачем вам высшее образование?» Но увы, чтение не помогало, ибо выданные ей источники были под стать ее же написанным. Мы даже грешным делом думали, а не является ли она представителем какого-нибудь тайного общества. Жестокого и беспощадного… Не помогало нам и привлечение знакомых программистов: «Я-щерица» нещадно валила пытающихся сдать чужой код. При этом еще ядовито уточняя: «Что, парню твоему на написать времени хватило, а на объяснить нет? Он у тебя что-нибудь до конца доводить-то умеет?» Как мы поняли, писать докладные руководству тоже не имело смысла: что будут стоить слова двадцати обиженных студенток против регалий и «большого педагогического опыта»? Ноль. Без палочки. Нам на это весьма прозрачно намекнули. Тем не менее, поспрашивав на кафедрах соседнего факультета, с которого к нам эта гадость приползла, мы выяснили, что «Я-щерицу» победить нельзя. Ее можно только пережить, после забыв, как страшный сон. На минимальную оценку надо было просто отходить на все занятия. И от неимения других вариантов мы покорились судьбе, закрасив в своих календарях пятницу черным цветом: в первом семестре план отработал, так что во втором мы уже знали, как надо себя вести «на тройку». И смирились с этим. Хотя, определенное полезное знание до нас все-таки донесли. Глядя на Зинаиду Петровну, мы совершенно точно поняли, что не так страшно остаться «старой девой», как страшно стать при этом «старой Я-щерицей».