Подруги только и могут быть действительно близкими. Неблизкие называются приятельницами.
И снова очко. Кто ясно мыслит, тот ясно излагает, как известно. Елена Грушицкая нравилась ему все больше.
Кроме того, детективу отчего-то импонировало, что она до сих пор не спросила его, что с Настей. Сомнений нет, вопрос абсолютно легитимный, и даже не слишком близкий человек его бы уже задал. Сдержанность этой женщины объяснялась какими-то глубинными чертами ее характера, которые Алексей с ходу назвать бы не смог, но точно знал, что она понимала: детектив присматривается к ней, – и не торопила его.
Вердикт: он скажет ей правду.
– Тем лучше, Елена Васильевна, – произнес он. – В таком случае я могу вам доверять. У меня есть серьезные основания подозревать, что ваша подруга, Настя Тышкевич, попала в очень неприятную историю…
И по тому, как изменилось ее лицо, – ни паники, ни любопытства, просто оно собралось, стало жестче, – он понял, что не ошибся в своих впечатлениях. Это настоящая подруга.
Фокус тут, конечно, не в поносе, а в подробности и конкретности описанной ситуации. Именно это вызывает доверие!
А доверие Настиной подруги сейчас являлось жизненно важным элементом. Алексей рассчитывал не только на полную информацию с ее стороны, но и на помощь. Идея, забрезжившая с полчаса назад в его мозгу, заключалась в следующем: с Настей нужно установить контакт, и только ее подруга сможет помочь в этом деле! Для чего требуется для начала ее согласие. А дальше потребуется от нее и некоторое мужество…
– Вот так и вышло, что я оказался втянут в дело Анастасии Тышкевич, о существовании которой еще не подозревал вчера… – подытожил он.
Лена кивнула. Ей все было ясно.
– Спрашивайте.
Кис воспользовался предложением на всю катушку. И вскоре узнал немало подробностей о жизни Насти, начиная с чудесного выигрыша в лото и кончая ее молодыми любовниками. Именно в этом месте повествования в глазах Лены Грушицкой появилось суровое выражение, словно они взяли на мушку лицо детектива. Если бы на нем, на его лице, проскользнуло хотя бы подобие двусмысленной усмешки, то Елена Васильевна выставила бы его за дверь в одну секунду, он не сомневался. И наняла бы другого детектива, тем более что теперь она знала суть Настиной «неприятной истории», как аккуратно выразился Алексей…
Но, кажется, экзамен он выдержал.
– Всем людям нужно человеческое тепло, – добавила она, смягчившись. – И плохим, и хорошим. Всем.
Алексей кивнул. Что-то в таком примерно духе он рассказывал одному своему клиенту не столь давно…
– Вам тоже? Вы понимаете, о чем я? – спросила Лена Грушицкая.
Теперь она проверяла его, детектива.
– Разумеется.
– И у вас оно есть? Погодите, не отвечайте…
Она окинула его изучающим взглядом.
– Есть, – заключила она. – Это хорошо. Тогда вы точно знаете, о чем речь. Просто не всем удается получить это тепло традиционным способом. А нужда остается. Нельзя осуждать тех, кто ищет его в других местах и другим способом…
– Я не осуждаю.
– Я знаю. Мне просто захотелось произнести вслух эту мысль. Вокруг меня мало людей, которые могут ее понять, и я доставила себе удовольствие.
– Лена… Можно я буду вас так называть?
– Без проблем. Как меня ни назови, а я всегда я.
Алексей улыбнулся. Грушицкая понравилась ему окончательно.
– Вы сказали, что Настя совсем недавно завела себе нового любовника. Совсем недавно! А точнее не помните?
– М-м… Пару недель, наверное, назад. Хотя нет, меньше…
– Как вы об этом узнали?
– Попала на него по телефону.