– Может, он вышмыгнул на улицу? – предположила Леля.
Я посмотрела в окно, на улице свирепствовала пурга.
– Маловероятно.
– Ой, – вскрикнула Леля, – небось утром выводили всех гулять, а Хуча позабыли во дворе!
– Он не захотел выходить, – сказали мы с Маней в один голос и посмотрели друг на друга.
– Его и на завтраке не было, – прошептала Маруська, – все прилетели, начали есть, а Хучика нет. Только я в школу торопилась, решила, что он сейчас подбежит, и ушла.
Я похолодела и стала рыться в памяти, восстанавливая события. Значит, так. Ночь он не спал на моем диване, утром не завтракал, днем Аллочка поискала мопсика, чтобы угостить его сыром, и не нашла, теперь он не явился к ужину. Похоже, Хуча вообще тут нет.
– Мусечка, – со слезами на глазах воскликнула Маня, – неужели я вчера забыла его во дворе! Ужас! Хучик погиб!
Я уставилась на девочку. И впрямь кошмар. Любое животное из нашей стаи, оказавшись на морозе, выживет. Черри и Жюли покрыты густой шерстью, Снап очень сообразителен и забежит в подъезд, Банди тоже попытается спрятаться в подвале, и они большие собаки, их побоятся обидеть и злые люди, и дворовые собратья… Только крохотный глуповатый Хучик сядет на толстую попку и станет, заливаясь плачем, ждать неминуемую кончину…
Следующие два часа мы бегали по окрестностям, вместе с нами носились и собаки, которым было велено искать Хуча. Сначала мы орали на разные голоса, подзывая мопса, потом охрипли… В конце концов в одиннадцать вернулись назад. Рыдающие девчонки пошли в кабинет Аллочки.
– Ну ладно, – я попыталась их утешить, – Хучик маленький, очень умильный песик. Небось попался на глаза сердобольным детям, и они взяли его к себе. Завтра расклеим объявления…
В полдвенадцатого Маня и Леля, выпив валокордин, заснули тяжелым сном. Я заглянула к ним в «спальню». Маруся горестно всхлипывала, а у Лели на лице осталось несчастное выражение. Даже в объятиях Морфея девочки не могли забыть про Хуча.
Честно говоря, у меня из головы тоже не шел несчастный мопс. Слава богу, если кто действительно подобрал собачку и сейчас она спит в тепле, а вдруг нет? Отогнав видение крошечного тела, лежащего возле мусорных баков, я пошла в торговый зал. Бедный, бедный Хучик, он, наверное, ужасно страдал перед смертью, дрожал от леденящего холода, плакал, не понимая, отчего хозяева бросили его. Слезы брызнули из моих глаз. Стоя посреди зала возле стеллажей с детективами, я невольно вслух произнесла:
– Хучик, мой любимый Хучик!
– Гав, – раздалось от стены.
Я подскочила на месте:
– Это кто?
– Гав.
– Снап, ты?
– Гав, гав, – подтвердил ротвейлер.
Я подошла к нему. Снапик стоял сбоку от автомата с открытками и шумно дышал.
– Что там?
– Гав!
– Мышь?
– Гав!! – нервничал Снап.
Жаль, что собаки не умеют говорить. Ротвейлер явно пытался сообщить мне нечто важное.
– Гав, гав!!!
– Пойдем, дорогой, спать пора, это мыши, но тебе никогда их не поймать.
Но Снап сел и настойчиво повторил:
– Гав, гав!!!
Затем он принялся возбужденно скулить и царапать передними лапами пол и стену.
– Перестань.
– Гав!
– Пошли баиньки.
– Гав!!
– Иди сюда, конфетку дам.
– Гав!!!
– Да что ты там ищешь, в конце концов?!
Недоумевая, я наклонилась. В Ложкине нет тараканов, а в книжном магазине нет‑нет, да и пробежит рыжий гость. Когда наши собаки впервые увидели прусаков, они просто обалдели от удивления и мигом открыли на них охоту.