Я намерена защищать свои права. Не такая уж я простушка, как они думают. Я сильная, даже если чувствую себя слабой.
Конечно, вполне можно допустить, что вся ее история до единого слова – чистая правда и вместе с тем она сумасшедшая. С сумасшедшими случается все то же самое, что и с каждым. Ее последние слова прозвучали так, будто она повторяет их себе каждый день.
Ему казалось, она разрывается между желанием уйти и желанием убедить его. Словно читая его мысли, женщина опять вернулась к своей истории:
– Что бы вы ни подумали, все, что я рассказала, правда. Нож лежал в прихожей прямо перед входной дверью.
– Понятно. А где у вас кухня?
– Как входишь, сразу за прихожей направо... Вы намекаете, что я сама его там уронила?
– Я ни на что не намекаю. Нет‑нет. Может, у вас есть кошка? Или собака?
– Нет. Я всегда хотела иметь кошку, но прежде нужно обзавестись своим домом... Что вы хотите сказать?
– Ничего, кроме того, что...
– Послушайте, вот еще...
– Если вы хотите добавить еще что‑то, напишите заявление и оставьте у карабинера. Я зайду к вам на этой неделе после того, как вы найдете время переговорить с вашим адвокатом.
Инспектор отвел карабинера в сторону и тихо сказал:
– Выясни, сменила ли она замки после того, как у нее украли сумку, ладно? Ты знаешь, как бывает с одинокими людьми. Они доведут себя до истерики, а потом выясняется, что они не приняли элементарных мер предосторожности.
Женщина наблюдала за ними, пытаясь расслышать, о чем они говорят. Когда к ней подошел карабинер, она уставилась на инспектора испуганными глазами и спросила:
– Вы правда зайдете ко мне, как обещали?
– Непременно.
Инспектор опоздал на обед.
– Ты опоздал, – сказала Тереза. – Сейчас приготовлю тебе свежей пасты. Мальчики съели твою долю.
– А где они?
– У себя в комнате, возятся с новой компьютерной игрой.
Послеотпускное ощущение бодрости и радости жизни вернулось с запахами кухни, где Тереза отщипывала от стебля крупные листья базилика для его пасты. На мраморной столешнице стояла бесконечная вереница консервированных помидоров, одна из банок была открыта. В углу стояла корзина с собранными вчера утром на Сицилии апельсинами и лимонами с шершавой кожурой, с гладкими и блестящими листьями. Аромат наполнял всю квартиру. Запах его детства. О чем это Тереза там болтает?
– Ты меня не слушаешь.
– Что? Конечно, я слушаю. Нет, я не буду учиться их дурацким компьютерным играм.
Он попробовал однажды, но Тото все больше и больше злился на него:
– Ну, пап!
Джованни был более терпелив. У него самого не слишком получалось, он никогда не выигрывал, хотя всегда хотел участвовать.
– У меня есть дела поважнее компьютерных игр. Им бы тоже не помешало найти себе более полезное занятие, – проворчал инспектор.
– Это твоя сестра купила им эту игру.
– Они бы не смогли уговорить Нунциату купить им компьютерную игру, если бы ты не уговорила меня купить им на прошлое Рождество этот ужасный компьютер, который якобы «нужен им для учебы».
Он замолчал, доносившиеся из спальни пронзительные крики и вопли все сказали за него. Он прекрасно понимал, что Тереза старается заглушить шум излишним громыханием кастрюль. Спагетти шлепнулись в дуршлаг. Пока инспектор размешивал кусок масла в блестящем соусе, она принялась мыть посуду.
– Может, присядешь на минуту?
– Я поела с мальчиками. Ты не предупредил, что опоздаешь.
– Не получилось позвонить.
Он терпеть не мог, когда вместо того чтобы поговорить с ним, она мыла посуду.
– Вот и у меня не получается. У меня еще куча стирки, я уж не говорю о глажке. Не знаю, когда больше возишься: уезжая в отпуск или возвращаясь домой.