И возьми для меня молока. С животом черт‑те что делается.
– Это горничная тебя так напугала, что у тебя кишки дрожат?
Он подпихнул ее к дверце, кинув ей на колени двадцать долларов. Болтать ему было недосуг.
– Делай что велел.
Блески смяла купюру и, распахнув дверцу, сильно ею хлопнула.
– Идиот несчастный!
Следом за ней Коул пересек щебеночно‑асфальтовую площадку перед маленьким магазинчиком. Она толкнула стеклянную дверь и отпустила ее за собой, чуть не сбив его с ног, отчего он ткнулся ей в затылок. Вид у служителя был как у подростка в пубертатном периоде – из‑под форменной шапочки торчали оранжевые, как шар на дороге, вихры волос. Лицо все в прыщах. Верхнюю губу украшал розоватый пушок усиков.
– Туалет где? – бросил Коул.
– Через заднюю дверь сбоку. – Парень нырнул под прилавок и передал Коулу ключ с привязанной к нему гигантской деревянной биркой. – А то клиенты забывают вернуть, – пояснил он.
Обойдя Блески, Коул схватил с полки газету и бросился назад через стеклянную дверь.
– Она заплатит, – уронил он. – И еще шесть бутылок «Буда» прикупи.
Блески показала ему фигу и оперлась на прилавок, чувствуя, как подступает тошнота. Парень надвинул свою шапку низко на лоб, но даже и так было видно, что он пялится на ее груди, а вернее, соски: обдуваемые кондиционером, они стали проглядывать сквозь футболку. Она легонько хлопнула его по щеке, и он быстро отвел взгляд.
– У какого вы насоса? – спросил он, уставившись теперь на клавиатуру кассового компьютера и занося над ней руку. Его щеки по розовости сравнялись с усами.
– Там других машин что‑то не видно.
Парень опять зыркнул на ее соски.
– Насосов три – обычный, безиндикаторный и для высшего сорта. Каким сосать желаете?
– Это смотря кто сосать будет. – Блески перегнулась через прилавок. – Я‑то всегда стараюсь сосать высший сорт, но вот беда – мне‑то не всегда подобное достается. Так что кто этим заниматься будет – вы или я?
Лицо парня полыхнуло алым, подобно сигналу светофора.
– У нас самообслуживание, – буркнул он, чем немало позабавил Блески.
– Жаль. Лицо у вас такое, что сразу видно – сосете классно. – И вильнув бедром, она достала из кармана и вручила ему двадцать долларов.
– Сколько вам?
Она сунула в рот кончик пальца.
– На полную катушку, – сказала она и заглотала палец по самое основание.
Парень чуть не поперхнулся.
– Я не пробиваю двадцать долларов, подожду, пока заправитесь, – пробормотал он.
Пройдясь между полок, она взяла упаковку с шестью бутылками пива, коробку донатов, пакетик картофельных чипсов, литровую бутыль кока‑колы и вывалила все это на прилавок.
– И еще достань‑ка мне пачку «Мальборо», – сказала она.
Она пошла к выходу, потом, улыбнувшись какой‑то мысли, оглянулась и, сделав шаг назад, приподняла футболку, обнажив груди.
– Хорошо здесь, прохладно… – сказала она, обмахиваясь. – Благодать!
Коул влетел в кабинку. Он не стал возиться с целлофановыми обертками для стульчака, а поспешил спустить штаны, пока не поздно. Он сел и стал листать газету, приговаривая:
– Бред собачий… бред собачий.
Он так и не выяснил, выиграл «Маринер» или проиграл. Увидев мелькнувшее на экране лицо того блондина, он слишком разнервничался и мог только одно – кружить по комнате. Лишь после дополнительных четырех бутылок он смог взять себя в руки. Он, Коул, конечно, в университетах не обучался, разве что школу кончил, и, однако, парень этот с самого начала ему не понравился.