Потом откинул назад спинку сиденья и прижал ладони к горящим щекам.
Зверь управлялся с маленькой быстрой машиной молча, чуть улыбаясь, пока мы не доехали до Стадсгорден.
Тут он произнес своим обычным тоном:
– Мне не понять твоя стратегия.
Что я мог сделать? Притворился спящим. Но он не унимался:
– Ты спрашиваешь слишком мало. Ты ничего так не узнаешь. Лишь антагонизируешь людей.
Я фыркнул, лежа на спинке.
– Вот все вы такие, черномазые, – сказал я. – Приезжаете сюда, и употребляете массу иностранных слов, и критикуете нас, простых честных шведов. Понятно, почему тайная полиция вас все время в чем‑то подозревает.
Он дал мне поизгаляться.
– Мой план таков, – сказал я. – Собрать всех подозреваемых вечером в четверг в представительских покоях «Утренней газеты», подать им гороховый суп и пунш. И потом, когда сервируют десерт, я встану и укажу на убийцу.
Зверь ухмыльнулся:
– Представительские покои «Утренней газеты». Вечная сцена под шведский интеллектуальный подвиг!
Машина вылетела на автостраду.
– Эх, – сказал я, – план у меня простой. Сперва ездить и подзуживать всяких‑разных – пусть их будет как можно больше. Рано или поздно убийца узнает о нас и о том, что мы можем ему досадить. Тогда он явится, чтобы убить нас.
Зверь улыбался, ожидая продолжения. Не дождавшись, договорил за меня:
– Тогда время его схватить.
Я кивнул:
– Время действовать.
Иногда бывает, что и везет.
Все могло кончиться как раз тогда, когда мы въехали в Сальтшёбаден. Десятью секундами ранее, пятью секундами ранее, двумя секундами ранее – и всему конец.
Но полицейская машина выехала на дорогу как раз перед нами. Вежливость Зверя за рулем нас выручила. Это была совершенно обычная старая полицейская машина, черная с белыми буквами. Ничего в ней не было особенного, кроме того, что внутри сидели трое, трое вместо двух. Один из них, на заднем сиденье, был в штатском и держал в руках большой пакет от Макдональда.
Полицейская машина, а развозит гамбургеры.
Она неожиданно выскочила на дорогу возле сальтшёбаденского вокзала и ехала перед нами по Рингвэген к набережной. Как раз у стоянки перед больницей она остановилась, мигая указателем поворота.
Она направлялась к холму, вверх по Адмиральской, по узкой извилистой улице, где жил Карл Юнас Бертцер.
– Выпусти меня, – прошипел я, – и езжай прямо.
Я почти выкатился из «пежо» и побежал вверх по холму за полицейской машиной. Она остановилась перед хоромами Бертцера. Штатский вылез, держа пакет от Макдональда. Он обернулся, краем глаза заметив меня, и пошел к другой машине, где сидел еще один штатский.
Я поднялся, пыхтя, на вершину холма, мимо примечательной виллы Бертцера. За калиткой стоял наготове Рюббе, он ворчал, но хвост ходил ходуном. Я сделал вид, что не вижу обоих детективов в штатском. Полицейская машина обогнала меня и исчезла. Я чесал дальше, до конца Адмиральской. Там, на берегу, стоял мой красный «пежо».
Я сел рядом со Зверем и достал карту.
– Нам надо смыться так, чтобы они нас не приметили, – сказал я.
– Чтобы кто нас не приметал? – удивился Зверь.
– ЦРУ, – ответил я. – Тайная полиция плюс Макдональд – ведь это же будет ЦРУ?
– Huevon, – отозвался Зверь.
– Поезжай назад, в точности той же дорогой, как ехали сюда, – сказал я. – Двое полицейских, детективы в штатском, сидят в машине и следят за Бертцером. Может, он позвонил в полицию поcле нашего визита. А может, позвонил в полицию, обнаружив что‑то интересное в распечатках.
Зверь не спеша выехал на набережную.
– А может, он мертвец, – сказал он.