Он оценивающе посмотрел на Тарна, но решил говорить.
– Нас выманили из машины, – проворчал он сердито. – А потом они свалили Тотте.
Тотте стоял рядом – высокий, молодой, жидковатый. Он прижимал к затылку большой компресс. Коричневая форменная рубашка была в крови.
– Как они смогли выманить вас из машины?
Вся хитрость этих бронированных автомобилей в том, что команда не должна выходить наружу. Они могут оставаться в укрытии, защищенные броней и пуленепробиваемым стеклом, они могут включить кондиционер, если нападающие применят слезоточивый газ, могут вызвать полицию по радио. Но выходить им нельзя. Внутри они в безопасности, так же как и деньги. Здоровенный охранник был зол как черт.
– Мы думали, это полиция. Они были в полицейской форме. Подъехали в полицейской машине. – Он яростно сплюнул в канаву. – Они обогнали нас и дали сигнал, чтобы мы остановились. Один вылез, постучал по стеклу и сказал, что задний номерной знак у нашей Берты вот‑вот отвалится. Тотте вылез, чтоб посмотреть.
Я делал снимок за снимком. Номерной знак крупным планом. Привинчен был на совесть.
– Они сбили Тотте с ног. И сказали, что убьют его, если я не открою. А если вызову полицию, умрем оба.
Через открытые задние двери была видна вся внутренняя часть машины. Вдоль боковых стенок – высокие шкафы. Ящики выдвинуты, в точности как у меня дома. Но они были пусты, абсолютно пусты.
– Я отключил сигнал тревоги и открыл, – сказал охранник. – Это было единственное, что я мог сделать. Для меня Тотте был важнее денег.
– А много было денег?
Тарн прямо‑таки лучился энергией. В завтрашнем номере это будет лучший репортаж.
– Миллионы, – с горечью сказал здоровяк. – Нам знать не положено, но ведь мы все видим, ведь отвечать нам придется своей задницей. Там были миллионы.
– Миллионы... – сказал Тарн.
Он уже видел заголовки. Миллионы за Тотте.
– А куда они направились? – бодро спросил я.
Здоровила поднял руку и махнул в сторону Фарсты. Но тут же спохватился и отрезал:
– А пошел ты знаешь куда!
И тут он, несмотря на всю свою злость, увидел, как я выгляжу:
– Что это с тобой случилось?
– Побили.
Он внимательно осмотрел мое лицо:
– Если надо будет еще приукрасить, так только скажи.
От полицейского фургона подошел какой‑то их чин, судя по нашивкам.
– Рано ты примчался, – сказал он Тарну, изучая взглядом мое расквашенное лицо. Он был единственным, кто не прокомментировал увиденное. Легавые привыкли к расквашенным мордам.
– Привет, Йонне, – осклабился Тарн. – У вас завелись нелояльные конкуренты? Или вы теперь сами выезжаете для пополнения кассы к празднику?
Я отошел от них, чтобы сделать снимки до того, как оцепление сделают еще более строгим. Пока что легавые вели себя вежливо. Тарн тоже не лез на рожон. И машину мою поставил так, чтобы она не оказалась в зоне ограждения и чтоб ее следы не путали следствие.
– Да, Тарн, – донесся голос полицейского, – они работают все хитрее. А мы стареем. Кстати, кто это с тобой?
– Наш временный сотрудник, – сказал Тарн.
Пока этого было достаточно.
Я потопал по траве, чтобы сделать снимки общего плана. Тут подкатил и Янне. Подлетел к моему «пежо» и выскочил из репортажной машины. Мы помахали друг другу, и я вскарабкался на большой камень.
Она знала про это ограбление. Она могла его предотвратить. Но не сделала этого. Как это она выразилась? Это уже не поддается никакому контролю.
А Зверь сказал: бизнесмен или caballero.
Вечерние газеты вышли почти в одно время. Торопились с последним выпуском. «Свенскан» оказалась последней. Даже телевидение ее опередило. Какая‑то девица с радио, держа в вытянутой руке микрофон, бегала за дружком Тарна – Йонне – и с упреком допытывалась, как это оказалось возможным.