Я перевел дух, приготовившись к новым ударам. Такое ожидание длится как будто вечно.
Наконец мне врезали – под ложечку, и меня чуть не вырвало.
– Спокойно, сволочь!
Голос был другой, у самого моего уха. Этот тип меня и держал.
– Вот гад! – выругался тот, который меня ударил. Я обмяк на руках того, что держал меня сзади. Сквозь простыню просачивался серый свет.
– Это вы убили Юлиуса Боммера? – выдохнул я.
Мне вмазали под ухо, и я почувствовал во рту вкус крови.
А потом тип, стоявший передо мной, начал работать методично. При каждом ударе он изрыгал хриплые ругательства. Вначале я прижимал подбородок к груди, чтобы защитить челюсти и зубы, напрягал живот. Но я не видел того, кто бил, и каждый удар становился унизительным шоком. Скоро я почувствовал, что злость, сосредоточенность и способность сопротивляться куда‑то из меня утекают, и я тяжелым кулем повис на руках стоявшего за мной.
Со своей злостью, и с болью, и со своим телом я расстался на какой‑то крутящейся и поющей спирали, и чей‑то голос сказал над моим ухом:
– Хорошо мы его отделали.
Но в углу таилась новая опасность, которую я раньше не чувствовал. Чей‑то хриплый голос прорычал:
– Git outa my way!
На английский почти уж непохоже – да ведь это говорит ирландец! Ни с чем не спутаешь это лопотание, искаженную мелодию фразы. Я чуть оклемался и собрал было силы, чтобы сказать что‑нибудь. Но тут в меня – прямо между глаз – ударила молния.
Было мокро, было грязно и неприятно, и было больно. Влажная тряпка ерзала по моему лицу, прошлась по шее. Я поднял руки, пытаясь защититься.
– Тише, тише, – раздался женский голос.
Я узнал этот голос, но был еще не в состоянии решить, кому именно он принадлежит. Она переворачивала меня умелыми и крепкими руками, хотя я и стонал. Уложила на спину, и передо мной, еще не в фокусе, появилась копна белокурых волос и загорелое лицо.
– Вызвать «скорую»?
Кристина Боммер.
– Нет.
Я попытался сесть. Мне надо было сказать что‑то важное.
– Ни «скорой», ни полиции. Ничего.
Я в своей спальне, которую снимаю. Под головой окровавленная простыня. Кристина Боммер стоит возле меня на коленях. Она принесла ведерко с водой – обмыть мне лицо. Я никак не мог вспомнить, какое было назначение у этого ведерка раньше.
– Спокойно, – сказала она. – Что‑то с тобой подозрительное происходит, но Юлле повесил не ты. Тебе это просто не под силу.
Я зажмурился. Нет, только не сейчас, подумал я.
– Не под силу? – проскрипел я. – А ты не видела троих, улизнувших отсюда?
Она наклонилась надо мной, тщательно промывая мое ухо. Может, она их видела?
– Который час? – спросил я.
– Чуть больше пяти. Ты сказал, что я смогу забрать снимки после пяти. Дверь была открыта. Я постучала. А потом нашла тебя здесь.
Я, должно быть, потерял сознание всего на несколько минут.
– Ты никого не видела на лестнице? Или у дверей на улице?
Она покачала головой.
– Трех парней‑то не видела на улице? Может, какая‑нибудь машина отъехала?
– Нет, ничего.
Я приподнялся на локте. Она попыталась уложить меня обратно.
– Полежи немного, отдохни, – сказала она.
– Пошла ты к черту, – огрызнулся я. – Мы с тобой еще не женаты.
– У тебя наверняка сотрясение мозга, – сердито сказала она.
– Знаю, – отозвался я. – Слышу, как он там дребезжит.
Я все‑таки встал и проковылял в кухню. Взял пиво из холодильника и два стакана, потом пришлось усесться.
– Что произошло?
Она пощупала мой нос умелыми и крепкими руками, осмотрела голову, кожу под волосами, нажала на живот.