– Ну‑у, он и с тобой разговаривал?
– Альенде?
– Нет. – Тарн поморщился. – Шведский министр, социал‑демократ, идиот ты этакий!
– Ах, этот, – сказал я. – Конечно. Конечно, он со мной разговаривал.
– Расскажи, что он говорил. Все выкладывай, брат!
– Ладно, – согласился я. – Он сказал не так уж много. Он сказал: ты, журналист, можешь сообразить для меня какую‑нибудь блядь?
Над этим тоже посмеялись. Тарн, улыбаясь, поднял бутылку кверху:
– А что ты, брат, ему ответил?
– Я ответил, что не могу. Я не журналист, сказал я, а всего лишь фотограф,
Это вызвало еще больший смех. А после того, как Тарн уговорил меня рассказать, кто был этот министр, нам зааплодировали.
Тарн насмешливо оглядел меня и отпустил с миром. Я отвлекал на себя внимание публики в его раннем воскресном шоу. Ребята воспринимали его как противовес телевизионному «Прекрасному воскресенью».
Он хлопнул меня по спине еще раз и произнес что‑то, чего я не расслышал из‑за смеха.
– Что? – переспросил я.
Тарн кивнул и повторил язвительно:
– Рикардо звонил. Хотел с тобой поговорить.
Рикардо? Зверь!
Я быстро вышел в комнату фотографов. В моей ячейке лежала записка и номер его телефона. В спортивной редакции нашлась пустая комната, где меня никто не мог потревожить. Набрал номер.
– Quien habla?– произнес тягучий густой голос.
– Это я. Что‑то случилось?
– Ничего, – спокойно отозвался густой голос. – Я только любопытный. Ты звонил нашему другу, которого мы вчера встречали?
– Нет, не успел, – сказал я. – Думал, у тебя есть новости.
Зверь тихонько засмеялся.
– Ты никогда не станешь настоящий subversivo.Слишком неспешный.
В этот день я не работал. Оправдываться было нечем.
– Ладно. Позвоню.
Пришлось повозиться, пока нашел визитную карточку. Я выбрал конфиденциальный номер. Он ответил сам:
– Да, Янне слушает.
– Привет, Янне. Я был у тебя вчера, со списками персонала.
– Да‑да, – быстро ответил он. – Погоди минутку.
Резиновые подошвы скрипели, когда он шествовал по паркетному полу. Захлопнулась дверь. Зашелестело в трубке – он снова ее поднял.
– Ты ходил дверь закрыть, – сказал я.
– Ну да, – сказал он и озадаченно помолчал. Потом решил, что я шучу, и продолжил:– Ты сказал правду. Человек по имени Юлиус Боммер был найден мертвым утром в четверг.
И он еще назвал идиотом меня.
– Теперь я об этом деле знаю чуть больше. – Ян Нуккер старался говорить внушительно и отчетливо. – Этот человек повесился. Полиция уверена, что самоубийство. Он работал в «Утренней газете», одинокий, разведенный.
Он ожидал похвалы, но я молчал. У директора фирмы «Охрана А/О Сентинел» есть друзья в полиции. Ему следовало бы узнать побольше, несмотря на лето и конец недели.
– Я хочу кое‑что тебе заявить в связи с твоим визитом.
Да парень просто речь держал, как будто для потомков.
– У тебя магнитофон включен? – спросил я.
– Да, фактически включен, – ответил он. И подождал – не буду ли я протестовать. Но я молчал. – Ты слушаешь? – спросил он спустя некоторое время.
– Ну да, – сказал я. – Давай заявляй.
Он тут же приступил к делу:
– Так вот, я хочу заявить, что я никогда не имел никакого контакта с указанным человеком. Следовательно, он звонил не мне... то есть до того, как умер.
Интересно, сколько ему рассказали в полиции.
– Я проверил также все, что относится к моему алиби, – продолжал он.
Нет, этот день просто кишел чокнутыми.