Как у всех по‑настоящему сильных парней, у него были покатые плечи и широкая круглая спина.
– Почему ты хотел со мной встретиться? – Теперь ее голос опять был холодным и решительным.
Я уселся поудобнее возле ее вытянутой ноги.
– Кто такой Гугге? – спросил я.
– Не беспокойся. – Она сказала это с нажимом, как врач, утешающий пациента. – Гугге совершенно не опасен. Он мой друг детства, отличный гимнаст, учится на преподавателя физкультуры, а летом работает – помогает мне. Чего ты от меня хочешь?
Мороженое было безвкусное – вода и сахар. Я взглянул на другой берег Риддарфьерден. Вдоль него тоже нагромоздили кирпичных шедевров. Да, это место входит в число красивейших в мире городских пейзажей. Но что придает ему жизнь, так это вода и деревья. Каменный ландшафт тут нечто вроде истукана в окружении играющей воды и танцующих на ветру деревьев.
Я тщательно прицелился и бросил мороженое в мусорную корзину.
– Что делал Гугге утром в четверг? – спросил я.
Она подалась вперед и свободной рукой влепила мне пощечину.
– Не давай воли воображению. Говори, что тебе нужно!
Я потер ухо.
– Не прикидывайся дурочкой, – сказал я. – Ты отлично понимаешь, чего я хочу. Мне надо знать, кто убил Юлиуса Боммера. Откуда тебе стало известно, что ему грозит опасность? Кто ты такая? Почему звонила тогда ночью?
Она медленно стерла с губы мороженое.
– Меня зовут Кармен, ты забыл? И послушай – одну вещь ты должен понять: тогда ночью я говорила серьезно. И дело по‑прежнему серьезное. Если ты или кто‑то другой из «Утренней газеты» стукнете на меня в полицию – мне придется умереть!
Она сделала паузу, чтобы откусить от своего мороженого.
– Ты легко можешь установить, кто я такая. Можешь спрятаться и посмотреть, как Гугге будет сажать меня в машину. Потом запишешь номер и позвонишь в автомобильную справочную службу... это нетрудно.
Она рассмеялась.
– Я позвонила в «Утреннюю газету» тогда ночью, часом позже. Мне сказали, что ты ушел. Дали твою фамилию и номер телефона. Ты вроде снимаешь жилье у кого‑то? – Разделавшись с мороженым, она облизала пальцы. – На следующий день я потратила на тебя целых полчаса. Ты не женат, долго был за границей, оформил заявку на репортерское бюро, взял напрокат «пежо‑205», паркуешь его на Риддархольмен; поскольку там тебе уже трижды вешали штраф, ты...
Тут она снова улыбнулась:
– Тебе никак не дашь тридцать девять. – Она опять подалась вперед, но на сей раз чтобы похлопать меня по щеке. – Швеция – чудесная страна. Ты так же легко можешь узнать все обо мне. Можешь все рассказать полиции. Тогда я умру. Ты меня убьешь.
Из ее уст это звучало как какая‑то детская считалочка.
– Полиция о тебе уже знает, – сказал я. – «Утренняя газета» не имеет права скрывать сведения о планируемой серии миллионных грабежей. Мы можем – это чтоб ты знала нашу позицию – еще какое‑то время не называть твое имя. Но только пока мы будем уверены, что ты не замешана ни в каком преступлении.
– А что, замешана?
Ее карие глаза излучали презрение, на смуглом лице играла улыбка. Она была красива, полна жизни, она наслаждалась, насмехаясь надо мной. Но ее ноги выше шишковатых коленей были неестественно тонки, а ступни не шевелились.
– Почему ты не спросишь о номере телефона, который мы зарегистрировали? – сказал я, чтобы ее подразнить.
Она засмеялась и тряхнула головой. Черные волосы взлетели в воздух.
– Потому что ты блефуешь. Никакого номера ты не зарегистрировал. Нет никакой фирмы «Телекодекс» в Кембридже. А звонила я из телефонной будки на Свеавэген.
Я пожал плечами. Чего ж она тут сидит? Не надо было и приходить.