– Я не могу сказать, что знаю о своем муже абсолютно все, – продолжила она медленно, старательно подбирая слова. – Такого не бывает, да это никому и не нужно. Если б я лезла во все его дела, это выглядело бы слишком навязчиво и, кроме того, сделало бы нашу жизнь совершенно пресной. Но я уверена, что знаю Лео достаточно хорошо, чтобы он мог обмануть меня, если его планы успешно сбывались или, наоборот, проваливались так, что это могло довести его до самоубийства.
Веспасия не знала, что на это сказать. Слишком часто она думала, что хорошо знает людей, однако жизнь доказывала, что она ошибается. Правда, миссис Каделл говорила об эмоциях, а не о морали, а точность эмоций всегда зависит от точности наблюдений. Поэтому-то от них было так трудно отказаться…
– И не надо пытаться переубедить меня. – Голос Теодозии звучал чуть слышно, она все еще смотрела в окно. – Я прекрасно понимаю, как все это выглядит. Любая жена никогда не согласилась бы с тем, что ее муж – негодяй, не попытавшись доказать обратное. И я тоже не собираюсь лишь махать руками в знак протеста.
– Это будет очень непросто, – задумчиво заметила леди Камминг-Гульд. – Боюсь, что тебе придется столкнуться с серьезными препятствиями…
– Разумеется! – Теодозия даже не пошевелилась. – Если это сделал не Лео, то это сделал кто-то другой. И наверняка эти люди не обрадуются тому, что я хочу попытаться изменить то, что в противном случае выглядело бы как идеальное завершение всего дела. – Она наконец отвернулась от окна. – Вы поможете мне, тетушка Веспасия?
Старая леди посмотрела на измученное лицо крестницы, на ее напряженные плечи и полные отчаяния глаза. Скорее всего, все это бессмысленно. Это может только добавить им боли и горя. Но как она может отказать ей? Ведь это не остановит Теодозию, а только оставит ее в полном одиночестве.
– А ты уверена, что хочешь этого? – мягко спросила Веспасия. – Ведь мы можем обнаружить что-то, что тебе совсем не понравится, милочка. Иногда лучше знать поменьше правды, чем наоборот. И будь уверена, у тебя появятся враги.
– Все это я понимаю. – Миссис Каделл так и осталась стоять. – Но неужели вы думаете, что может быть что-то хуже, чем то, что случится, когда обо всем этом узнают в обществе? Уверяю вас, мистер Гордон-Камминг будет не единственным, кто не сможет жить не только в Лондоне, но и в других странах Содружества. Шантажист забрал у меня все, и теперь мне абсолютно нечего терять. Тетушка, я не жду от вас обещания сказочного конца. Я знаю, что в жизни сказок не бывает. Я просто прошу вас помочь мне вашим умом и поддержать меня вашей любовью. Ведь вы же понимаете, что я все равно буду это делать, но без вас шансов на успех у меня будет гораздо меньше.
– Говоря так, ты не оставляешь мне иного выхода, если только не считаешь, что я желаю тебе провала, – сухая улыбка пожилой дамы выглядела грустно. – Я буду совершенно счастлива, если Лео окажется невиновным ни в шантаже, ни в самоубийстве. Но тогда нам надо тщательно обдумать, что делать и, самое главное, с чего начать.
Теодозия медленно пересекла комнату и тяжело опустилась в кресло. Она выглядела слегка потерянной.
– Мне очень жаль, тетушка, – сказала она, – но к кому я еще могу обратиться? И кто сможет помочь мне лучше, чем вы?
Несмотря на всю свою решительность, она очень слабо представляла себе, с чего ей надо начинать.
– Ты уверена, что хочешь узнать все, что мы можем раскопать? – последний раз задала ей вопрос Веспасия. – Смотри, никто не знает, что нам откроется!
– Да, хочу, – ответ был дан твердо и без всяких эмоций; в нем не было радости, но он прозвучал очень убедительно.