Миссис Брайант вполне могла умереть от испуга, но разве нет неопровержимой вероятности, что причиной испуга была Нелл? А если говорить о ребенке, кто еще мог бы — или желал бы — покончить с девочкой? Ты качаешь головой, моя милая, но как быть с бриллиантами? Ты ведь, как я понимаю, не оспариваешь того, что Магнус приобрел их для своей жены… или что она их украла? Самым милосердным предположением может быть, что она покончила с собой и с ребенком в приступе раскаяния (возможно, пока Магнус был еще жив, но уже захоронен в доспехах точно в склепе), и теперь их останки покоятся в какой-нибудь недоступной шахте в глубине Монашьего леса. Как иначе ты могла бы объяснить ход событий?
— Если Магнус действительно хорошо относился к Нелл, — сказала я, — почему он позволил миссис Брайант оскорблять ее, не говоря уже о том, чтобы настаивать на ее участии в сеансе, да еще в этом зловещем замке — из всех возможных мест? Мы не знаем, взяла ли она бриллианты, и у нас есть только заявление Магнуса, что он намеревался подарить их Нелл: возможно, он купил их для миссис Брайант. А когда тем утром Магнус и доктор Риз взломали дверь ее комнаты… — Я замолкла на полуфразе, вспомнив последнее «посещение» Нелл. Она предвидела смерть Эдуарда Рейвенскрофта, а потом и свое собственное исчезновение — вместе с Кларой. Я пролистала назад страницы записей Джона Монтегю:
«Так, Человек, каковой мог бы управлять Мощью Молнии, стал бы подобен Ангелу-Мстителю в тот Страшный День…»
— А вас не поражает, дядя, — спросила я с чувством какой-то неловкости, — что почти каждый, кто подходил достаточно близко к доспехам, либо исчез, либо умер самым неестественным образом? Томас, Феликс и Корнелиус Раксфорды, миссис Брайант, Нелл, сам Магнус… А Магнус мог обознаться — или солгать, говоря о женщине на лестнице.
— Ну, моя милая, очень надеюсь, что ты не призываешь злых духов на защиту Эленор Раксфорд? Ты же не можешь всерьез полагать, что какой-то дух стащил бриллианты или порвал свое платье, застрявшее в доспехах?
— Конечно, нет, дядя. Но все это мог сделать кто-то другой. Предположим, Магнус участвовал в каком-то зловещем ритуале… ему помогал какой-то сообщник, который набросился на него…
В камине вдруг вспыхнул уголек, испугав меня громким треском и снопом искр.
— Ну, милая моя, ты в самом деле уже хватаешься за соломинку; поосторожнее, не то у тебя начнутся ночные кошмары. Люди не могут бесследно растворяться в воздухе. Каким бы зловещим ни представлялось все это дело с доспехами, многие ученые в наши дни занимаются подобными же разысканиями, например, Общество психических исследований, и без сколько-нибудь очевидных дурных последствий. А что касается настояний Магнуса, чтобы Нелл поехала с ним в Раксфорд-Холл, то я опять-таки напомню тебе, что у нас имеется только ее версия этих событий. Тебе не следует позволять собственному воображению уносить тебя в заоблачные дали. Мистер Монтегю был глубоко неправ, послав тебе эти документы: строго говоря, мы обязаны передать их в полицию.
— Но дядя, вы же обещали!
— Я знаю. Я и не предлагаю это сделать: это превратило бы нашу с тобой жизнь в сущий цирк. Однако ты должна понимать, что, храня молчание, мы утаиваем улики, относящиеся к делу об убийстве. Если мистер Монтегю действительно утонился, то несомненно вот почему: он отдал в твои руки не только свое доброе имя, но и свою жизнь… если только его здоровье не было значительно хуже, чем его письмо позволяет думать.
— Боюсь, что это так, — сказала я, вспомнив мертвенно-серый цвет его лица. За окном уже стояла непроглядная тьма. Я поднялась и задернула занавеси, вздрогнув от холода, тянувшего от оконных стекол, и помешала угли в камине.
— Самое лучшее, что ты можешь сделать с этими бумагами, — произнес мой дядя, когда я занималась камином, — это бросить их в огонь.