Конечно, причиной могла быть общая замедленность реакции. Или то, что его звали не Стиг. Он был потным, вроде бы бегал. Она надеялась, что не от неприятностей.
– У меня для тебя кое-что есть, – сказала Марта. – Подожди!
Она взяла сумочку, предупредила Марию, что будет отсутствовать всего несколько минут, и поспешила к нему. Легко прикоснулась рукой к его локтю:
– Пошли, мы поднимаемся к вам с Йонни.
Когда они вошли в комнату, их ждало неожиданное зрелище. Шторы были раздвинуты, и помещение купалось в свете. Йонни отсутствовал, и воздух внутри стал свежим, поскольку окна были раскрыты так широко, как только позволяли ступоры. Коммунальные власти потребовали установить ступоры во всех комнатах пансиона после нескольких случаев, когда пешеходов внизу чуть не прибило довольно большими тяжелыми предметами, которые периодически вылетали из окон: радио, колонки, стереоустановки, телевизоры. Но хотя на улицу летело довольно много электроприборов, запрет вызвали не они, а вещества органического происхождения. Поскольку у постояльцев нередким был социальный страх, они часто опасались пользоваться общим туалетом. Поэтому кое-кому из них было позволено иметь в комнате ведро, которое они сами должны были регулярно выносить, хотя, к сожалению, многие делали это не слишком регулярно. Один из тех, кто делал это нерегулярно, ставил ведро на подоконник и открывал окно, чтобы выветрить самую зловещую вонь. Однажды кто-то из сотрудников пансиона открыл дверь в его комнату, и ведро сквозняком сбросило вниз. Это случилось как раз во время ремонта новой кондитерской, и судьбе было угодно, чтобы один из маляров стоял на лестнице прямо под окном. Физически он не пострадал, но Марта, первой прибывшая на место происшествия и оказавшая помощь шокированному рабочему, знала, что случившееся оставит шрамы в его душе.
– Садись, – сказала она, указывая на стул. – И снимай обувь.
Он сделал, как было велено. Марта открыла коробку.
– Не хотела, чтобы другие видели, – сказала она, вынимая пару черных полуботинок из мягкой кожи. – Они остались от моего отца. У вас должен быть одинаковый размер.
Она протянула туфли парню.
Он выглядел таким изумленным, что она почувствовала, как краснеет.
– Мы же не можем отправить тебя на собеседование в кроссовках, – добавила она быстро.
Пока он мерил обувь, Марта обводила взглядом комнату. Она спросила себя, кажется ей или нет, что здесь пахнет моющим средством? Насколько ей было известно, здесь сегодня не убирали. Она подошла к фотографии, прикрепленной кнопкой к стене.
– Кто это?
– Мой отец, – ответил парень.
– Правда? Полицейский?
– Да. Вот так.
Она повернулась к нему. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу.
– Ну?
– Подошли прекрасно, – улыбнулся он. – Большое спасибо, Марта.
Она вздрогнула, когда он произнес ее имя. Дело было не в том, что она не привыкла его слышать, – постояльцы часто обращались к сотрудникам по именам. (Фамилии, домашние адреса и имена других членов семьи были конфиденциальной информацией: все-таки сотрудники пансиона ежедневно становились свидетелями незаконного оборота наркотиков.) Дело было в том, как он произнес ее имя. Как будто прикоснулся к ней. Осторожно, невинно, но все же. Марта сообразила, что ей не слишком подобает находиться в этой комнате наедине с ним, она ведь думала, что Йонни будет дома. Она понятия не имела, где Йонни. Единственное, что могло заставить его покинуть кровать, были наркотики, туалет или еда. Именно в такой последовательности. И все же она не ушла.
– Какой работой ты хотел бы заниматься? – спросила она, слегка задыхаясь.
– Что-нибудь в системе правосудия, – сказал он серьезно.