– Что-нибудь в системе правосудия, – сказал он серьезно.
И эта серьезность была такой милой, по-детски рассудительной.
– Значит, как твой отец?
– Нет, полицейские работают на исполнительную власть. Я хочу работать на судебную ветвь власти.
Она улыбнулась. Он был другим, и, может быть, поэтому она и думала о нем. Он сильно отличался от всех людей, которых она знала. Полностью отличался, например, от Андерса. Там, где Андерс проявлял железный контроль, этот парень казался открытым и ранимым. Андерс был подозрительным и недружелюбным в отношении незнакомых людей, а Стиг – доброжелательным, добрым, почти наивным.
– Мне надо идти, – сказала Марта.
– Да, – кивнул он, прислоняясь к стене, и расстегнул молнию на куртке.
Его футболка насквозь пропиталась потом и прилипла к телу.
Он собирался сказать что-то еще, но в этот момент затрещала рация.
Марта поднесла ее к уху.
К ней пришел посетитель.
– Что ты хотел сказать? – спросила она, подтвердив получение сообщения.
– Это может подождать, – ответил парень и улыбнулся.
Он стоял в приемной и ждал ее.
– Меня впустили, – извиняющимся тоном сказал он.
Марта осуждающе посмотрела на Марию, которая развела руками: тоже мне, большое дело.
– Есть место, где мы можем…
Марта провела его в комнату для встреч, но кофе не предложила.
– Видите, что это? – спросил он, поднеся к ее глазам свой мобильный телефон.
– Фотография земли?
– Отпечаток подошвы. Может быть, вам это почти ни о чем не говорит, а вот я задумался, почему этот отпечаток кажется мне таким знакомым. А потом я понял: потому что такие же отпечатки я видел на многих потенциальных местах совершения преступлений. Ну, знаете, там, где мы находим мертвых людей: в контейнерном порту со следами на снегу, в наркопритонах, у торговцев наркотиками на заднем дворе, в немецком бункере, который теперь служит тиром. Короче говоря, большинство таких мест…
– Короче говоря, большинство таких мест населено теми же типами, что живут здесь, – вздохнула Марта.
– Вот именно. Как правило, умирают они по собственной вине. Но тем не менее этот след повторяется. Синие кроссовки из Министерства обороны, которые с помощью Армии спасения и Городской миссии стали самой распространенной обувью наркоманов и бездомных по всей стране. Поэтому в качестве улики их практически нельзя использовать: слишком много таких кроссовок на ногах бывших заключенных.
– Так что вы хотите обнаружить здесь, комиссар Кефас?
– Эти кроссовки больше не производятся, а те, что еще существуют, изнашиваются. Но если вы внимательно разглядите фотографию, то увидите, что на земле отпечатался довольно четкий рельеф, как у новой кроссовки. А я поговорил с Армией спасения и выяснил, что последнюю партию синих кроссовок направили сюда, к вам, в марте этого года. Так что у меня к вам очень простой вопрос: выдавали ли вы такие кроссовки кому-нибудь начиная с весны? Сорок третьего размера.
– Ответ, конечно, будет положительным.
– Кому…
– Многим.
– Размер…
– Размер сорок три является самым распространенным размером мужской обуви в западном мире, и, как выяснилось, это касается также наркоманов. Больше этого я не могу да и не хочу сказать. – Марта взглянула на него, поджав губы.
Полицейский вздохнул:
– Я уважаю вашу солидарность с живущими здесь. Но речь идет не о нескольких граммах спида, речь идет о серьезном убийстве. Я нашел этот отпечаток в Хольменколлосене, где вчера застрелили женщину.