А дочка приборов не замечает и использует их только как подставки для книг, когда уроки делает в моей лаборатории. Оба умные, но по-разному. Вот как-то сынок услышал передачу про самолеты. Так потом такие «теории»стал преподносить, что я только удивлялась. И ведь не глупости говорил, разумно обобщал, дополнял. А они ему … «слабоумный», без фантазии. Я для сравнения отыскала дочкины детсадовские рисунки. А там и впрямь все на месте – и бровки, и реснички, и даже ямочки на щеках. Значит, для нее важны эти детали рисунка, она видит в них смысл, поэтому и рисует. Хорошо, что врач при Саше такое сказала. Он у меня с юмором, и воспринял заявление доктора как неудачную шутку. А мнительного ребенка такие слова могли бы привести к трагедии…. Нельзя детям клеймо ставить.
– Учителя и врачи перегружены сверх всякой меры. Отсюда и фор-мальный подход к детям, – попытался заступиться мой дедушка. – Вот по-этому индивидуальный подход к больным вырождается в индивидуальные пристрастия врачей к определенному виду лекарств. Один предпочитает анальгин при головной боли приписывать, другой всем советует цитромон, вне зависимости от общего состояния больного. Некогда врачам внимательно изучать истории болезней при большом количестве больных у дверей кабинета.
Вдруг он резко встал и подошел к женщине, ожидавшей хирурга.
– Мамаша, вы давно здесь сидите?
– Уже час.
– Врача нет?
– Есть. Но к ней зашла знакомая с медсестрой из соседнего кабинета.
– С чем вы?
– Живот у дочки болит.
– Почему он такой большой?
– Там грелка. Ей легче с нею.
– Уберите, пожалуйста, грелку. Не бойтесь. Я доктор.
Женщина помедлила, но подчинилась. Дед нажал в паху. Девочка вскрикнула.
– Срочно вызывайте «скорую»!
– Да как же без доктора? – засомневалась мать.
Дед без стука ворвался в кабинет и, увидев на столе туфли и кофточки, грозно закричал:
– В коридоре ребенок в тяжелейшем состоянии. Займитесь больными, иначесейчас же в горздрав сообщу! Из-за таких как вы, больные обо всех медработниках начинают плохо думать. Не позорьте звание врача!
Я никогда не слышала, чтобы дед так резко разговаривал, да еще с женщинами. Он присел на стул и достал из внутреннего кармана пиджака лекарство.
Девочку увезли, мне дали справку, а дед еще долго сидел молча и тя-жело дышал. Потом мы медленно пошли домой. По дороге встретили су-хонького, невысокого мужчину неопределенного возраста с палочкой в руке. Они дружелюбно поговорили. Дед похвалился ему:
– Дочка моя. Медициной интересуется.
Когда они расстались, дед рассказал:
– Доцентом в институте работал. Теперь ему девяноста лет. Прошлым летом в своем саду с яблони свалился, ногу сломал. Неуемный. Комплименты женщинам дарит, цветы. Живет, не существует. У него теперь три заповеди в жизни: с утра настраиваться на добрый лад, мало есть и много работать, но знать во всем меру. Умница. Сильная личность. Сейчас у нас в городе новое поветрие – по утрам бегать. Но ведь каждому овощу свое время. Дико смотреть на бегущих по парку стариков. Где у них разум, мудрость? Как мальчишки моде подчиняются.
Дед добродушно улыбнулся. Я успокоилась. Раз улыбается, значит отлегло.
ВСТРЕЧА С ДРУЗЬЯМИ
Зашли с дедом в гастроном. Он что-то выбирал на ярко освещенной витрине прилавка, а я, как всегда, разглядывала людей. Вдруг мое внимание привлекли два странных молодых человека. Одеты они были не по сезону: в черных, до пят шинелях с блестящими серебряными пуговицами и в черных форменных фуражках. Еще издали заметила, что они чему-то улыбаются. Приблизилась. Вдруг один из них подхватил меня на руки и так крепко прижал к себе, что я не могла вздохнуть.