– Сколько до Лос‑Анджелеса?
Анжела пожала плечами:
– До Лос‑Анджелеса? По‑моему, он по ту сторону гор. Несколько часов езды. Недалеко. Не очень далеко.
– У вас есть карта? – спросил Пако.
Анжела стала терять терпение.
– Не знаю. Лос‑Анджелес большой. Езжай на запад, мимо не проедешь, – с нотками раздражения ответила она.
Пако взглянул на меня. Убедить его нелегко, может быть, невозможно, но я все‑таки попробовала.
– Франсиско, друг мой, брат, ты не думай, что должен оставаться здесь из‑за меня. Я в состоянии позаботиться о себе сама, – сказала я на литературном испанском.
Он ухмыльнулся:
– Мария, я и сам это понимаю. Но мы многое пережили вместе, и без тебя я не хочу никуда ехать. – И он отвернулся к стоянке, чтобы скрыть неловкость.
– Ты бы гораздо больше заработал в Лос‑Анджелесе. – Я попробовала задеть в нем меркантильные струны.
– Ты тоже.
Анжела плюнула.
– Да вы оба ненормальные, – пробормотала она. – Ну же, мне ваш ответ нужен.
– Я не еду, – сказала я.
– Я тоже, – подхватил Пако.
Анжела мрачно кивнула:
– Что ж, дело ваше.
Я обняла ее и расцеловала в обе щеки. Потом она обнялась с Пако и побежала к микроавтобусу; Луиза помогла ей забраться внутрь.
Они помахали нам на прощание и, сигналя и мигая фарами, выехали со стоянки, как будто уезжали на ярмарку. Впрочем, я бы тоже веселилась, выбравшись из этого поганого города.
Уехали они вовремя. Прошло двадцать минут, и на стоянку въехал «ренджровер» Эстебана.
Мы с Пако отправились на кухню. Кто‑то из оставшихся холуев Эстебана, видимо, рассказал ему о случившемся, потому что вскоре послышались его вопли. Он бегал из комнаты в комнату, желая понять, кто уехал. Обнаружив нас на кухне, он не успокоился, а только еще сильнее разозлился.
– Не захотели взять вас с собой? В чем дело‑то было, вашу мать? – заорал он.
– Выбирайте выражения в присутствии дамы, – ледяным голосом произнес Пако.
Эстебан фыркнул, испепелил нас взглядом и ушел, не сказав ни слова.
– Что на ужин? – спросил Пако.
– Что‑нибудь приготовлю, – сказала я, ужасно довольная, что снова есть для кого готовить. Для мужчины.
Нашла в морозилке кусок вырезки, пожарила ее с чесноком на оливковом масле.
За окном Эстебан как ребенок выкрикивал обвинения, но мы не обращали на него внимания. В другой сковородке я пожарила тыкву с бананами. Пако поставил вариться рис.
Он очистил мне два киви и апельсин. Сок тек у него по пальцам, мне вдруг захотелось, чтобы он покормил меня этими фруктами своими перепачканными соком руками. Челка упала ему на лицо, от него пахло сосной и солнцем.
Я достала из холодильника пиво, приложила бутылку себе ко лбу и велела ему садиться за стол.
В мотеле проживало еще человек двадцать, в большинстве – работники Эстебана, но он, успокоившись, почему‑то пришел именно к нам.
Принес бутылку текилы и три стакана.
– Прошу прощения, – извинился он, увидев, что мы едим.
– Берите стул, – предложил Пако.
– Присоединяйтесь, – поддержала я.
Отдала ему половину своей порции вырезки, риса и кукурузной лепешки. Он разлил по стаканам текилу.
– Ваше здоровье, – пробормотал он.
Мы выпили, и Эстебан разлил снова.
– Закусите чем‑нибудь, – посоветовала я.
Он закусил.
– Неплохо, – заметил он.
– Как вы после утренней истории? – поинтересовалась я.