На горе, разумеется, тут и обсуждать нечего.
– На горе, – сказала я.
– Я договорился с другими девчонками. Помни, половину чаевых получаю я, никаких исключений, О’кей?
– О’кей.
К Рождеству меня здесь не будет, так какого черта беспокоиться?!
Казалось, у Эстебана полегчало на душе.
– Отлично. Я решил тебе напомнить. Не хотелось бы потом действовать с позиции силы.
– Думаете, у вас бы получилось? – спросила я с улыбкой, выставляя полусогнутые худые руки, как это делают боксеры. В шутку, конечно.
Он ухмыльнулся:
– Ты мне нравишься, Мария. Если получится, может, поработаешь на меня у нас в офисе на Пёрл‑стрит.
– Может, и поработаю.
– Хорошо. Ну, жду тебя внизу. – Он уж совсем собрался уходить, но в дверях снова остановился. – Там много не будет, знаешь ли, так что особенно не надейся, – сказал он.
– Чего много не будет? – не поняла я.
– Рождественских чаевых. Маргарита и Луиза убирались в доме у Круза и получили по тысяче баксов каждая. Но от нынешних наших говнюков такого не дождешься. Это светила помельче.
– Ну ничего, – согласилась я.
– Давай поторапливайся. – Он вышел наконец из комнаты.
Я оделась как горничная – в нечто мрачное, черное, с короткими рукавами и синим кантом, но это было гораздо лучше, чем форма, в которую одевали прислугу в отеле «Националь» или в «Севилье». Пригладила взъерошенные волосы, почистила зубы, умыла лицо. Взглянула в зеркало. Внешность непримечательная, но вид свежий и отдохнувший.
Анжела, худощавая девчушка из Мехико, разложила на кухне по чашкам и залила кипятком «Нескафе». Я сделала несколько глотков горьковатой жидкости и вместе с Анжелой и другими мексиканками забралась в задний отсек «ренджровера».
Эстебан ехал быстро, спешил. И так же быстро говорил:
– Луиза, Анна, подброшу вас до Пёрл‑стрит. Сейчас все нервничают, но только не я. Если агенты Службы иммиграции по‑прежнему в городе, в чем я сомневаюсь… Помните, они ведь государственные служащие, так что на работе до десяти часов не появятся. Понимаете, что я вам говорю?
И Анна, и Луиза, казалось, не понимали.
– Господи! Неужели я тут единственный человек с мозгами? Надо закончить уборку к десяти часам.
Луиза взглянула на нас с Анжелой с выражением, смысл которого остался для меня тайной, но до Анжелы, кажется, дошло – она кивнула. Луиза наклонилась вперед, так что ее лицо оказалось в нескольких сантиметрах от Эстебана.
– Дон Эстебан, как же нам успеть с работой до десяти часов? Мы чудеса не творим. Вы, наверно, с ума сошли, – сказала она.
Луиза была из Гвадалахары и старше остальных, так что, как я поняла, могла позволить себе определенные вольности по отношению к Эстебану. И все‑таки Анжела и Анна, казалось, удивились ее смелости.
Эстебан обернулся, собираясь, видимо, дать единственно возможный в такой ситуации ответ – почти наверняка грубый, – но решил избрать другую тактику:
– Слушай, Луиза, ты постарайся. Начни с самых важных клиентов, «Гермес», «Гуччи», «Донна Каран», – ну, понимаешь, с самых ценных для нас. Все там сделай и убирайся с улицы до десяти. Мы в непростом положении, надо поддерживать друг друга.
Он высадил Луизу и Анну у магазина «Брукс Бразерс» и повез меня на гору, которую они называли между собой Малибу.
Не успели мы проехать и одного квартала, зазвонил его сотовый.
– Да?.. Да?.. Да!
Он закрыл телефон и дал задний ход. Луиза докуривала сигарету, Анна, находясь уже в магазине, включала свет.