– Привет, мам. – Я целую ее.
– Здравствуй, моя девочка, – отвечает она, мельком взглянув на меня, и снова погружается в карты. Не знаю, что она с ними делает, и знать не хочу.
– Она похудела, – говорю я Рики.
– Обменивает продуктовые талоны на свечи и заклинания жриц.
В комнате полно магического барахла. Боги и богини лукуми – прямо из Западной Африки. Некоторых я узнаю, но большинство совершенно незнакомые. Тут и представители других пантеонов: латунный Ганеш и его мать, Сарасвати. Фаянсовая Дева Мария. Молитвенные флажки из Тибета. Огромный вырезанный из дерева Аполлон.
Мама бормочет над картами.
– Она здорово сдала.
– Да нет, нисколько. Она молодец. – Рики качает головой.
– Что‑то непохоже.
– Ты, в отличие от меня, редко ее видишь, – говорит брат с улыбкой, призванной показать, что он меня не осуждает.
– Эти сучки взяли ее на крючок со своей магией. Они у меня живо забудут о ее продуктовых талонах, – грозно заявляю я.
– Я ведь приношу еду, так что все нормально, – успокаивает меня Рики.
– Ну просто святой, да и только, – признаю я, улыбаясь несколько саркастически.
Тишина. Секунды превращаются в минуты. Клаустрофобия. Встань. Походи. Я снова замечаю, что отцовский прах исчез с полки камина. Даже думать не хочется, что она с ним сделала.
Проходит еще некоторое время. Еще сколько‑то удушающих секунд. Господи, до чего же я ненавижу эту квартиру!
– Извините, не могу тут больше, – выпаливаю я.
Рики кивает:
– По крайне мере скажи маме, что уезжаешь за границу.
Она задремала. Становлюсь перед ней на колени, беру ее руки, целую. Она смотрит на меня, в желтых глазах появляются искорки.
– Моя дорогая, – бормочет она.
– Мам, я сейчас пойду. Уезжаю ненадолго.
Она понимающе качает головой и вдруг, как будто завеса на мгновение приподнимается, говорит:
– Будь осторожна.
– Обязательно.
Рики выходит проводить меня на лестничную клетку.
– Не забудь свои бумаги. – Он вручает мне анкеты, присланные из Министерства внутренних дел. За них, разумеется, предстоит заплатить, но после оплаты я стану обладательницей столь желанного и столь же недоступного большинству кубинцев разрешения на выезд из страны.
Выездная виза. Ключ от двери тюремной камеры.
Подношу конверт поближе к свету и целую.
– Как же случилось это чудо? Вероятно, все‑таки ты подсуетился?
– Будь я личным секретарем гребаного министра, и то о таких вещах не стал бы просить. Нас бы всех отправили на плантации.
– Тогда как же?
Пожимает плечами:
– Загадка.
– Это точно.
Последний акт.
Первые часы после полуночи.
Когда все соглядатаи спят.
Стук в дверь квартиры.
Кого это черт несет?
Открываю.
– Так ты, значит, действуешь через мою голову? – с горечью спрашивает Гектор.
От него разит ромом. Взгляд затуманен.
– Клянусь, нет.
– Значит, Рики?
– Я его не просила.
– То есть он хлопотал по собственной инициативе?
– Мне он сказал, что ничего не предпринимал.
Гектор протискивается мимо меня в квартиру, садится на мою кровать.
– Долго не могу. Анне сказал, иду подышать воздухом. Выпей, – говорит он, протягивая мне фляжку.
– Спасибо, не хочу.
– Мать вашу, Рики и Меркадо. Останешься в Штатах – мне конец.