Это же просто заезжая мексиканская дура. Ее не найдут никогда. Крофорд, ты готов?
Дотягиваюсь до рюкзачка, хватаю его, начинаю расстегивать.
– Готов, – рапортует Крофорд.
– Ты бери стрелка, я займусь ею, – распределяет обязанности шериф.
С берега гремит выстрел. Вспышкой стрелок выдает свою позицию.
Крофорд, прикусив губу от боли, становится на колено, затем поднимается в полный рост и начинает стрелять в заросли. Но Бригс лежит на льду – он трусоват. По‑прежнему пытается попасть в меня из положения лежа. Бум‑бум‑бум! Все мимо. Вставай, трус, и убей меня. Где же твои
– Он перезаряжает. У нас десять секунд.
Теперь наконец и Бригс встает в полный рост, без малого два метра, и каким‑то чудом по‑прежнему в ковбойской шляпе. Опасаясь получить пулю в голову, он кланялся при каждом выстреле.
Я роюсь в рюкзачке: баллончик с перцовым аэрозолем, лыжная маска, веревка, моток клейкой ленты, и вот рука нащупывает заряженный «стечкин» 9‑го калибра, который не чистили и из которого не стреляли уже несколько лет.
Бригс движется ко мне, идет, перешагивая через трещины, обеими руками держа пистолет. Остается метров шесть. С такого расстояния невозможно промахнуться. Он поднимает пистолет и прицеливается.
– Все, шлюха, больше никаких шансов, – говорит он. Он собран, не сводит с меня прищуренных глаз, на лице широкая улыбка.
– Может, и есть, – отвечаю я, выхватываю из рюкзачка отцовский пистолет, стреляю.
Пуля попадает шерифу в шею.
Он валится на колени, роняет оружие.
Хватается руками за горло, из‑под пальцев хлещет кровь.
Ссссаа! Стрелок в зарослях, по‑видимому, перезарядил винтовку. Крофорд успевает прижаться ко льду.
– Ну, ты ее сделал? – спрашивает он.
Лед подо мной трещит, однако я подхожу к пистолету Бригса и сталкиваю его в воду.
– Черт, ну ты сделал ее или нет? – орет Крофорд, расстреливая последнюю обойму в надежде зацепить стрелка, засевшего у стоянки.
Из‑за верхушек деревьев показывается солнце, мгновенно разделив все вокруг на свет и тень. Вода затекает мне в обувь, я теряю равновесие, вскидываю руки, вновь обретаю его, перешагиваю через расширяющуюся трещину и оказываюсь за спиной у Крофорда.
Он оборачивается.
– Гребаная мексиканская соска! – выдыхает он, вставляя новую обойму, но не успевает выстрелить, как я всаживаю одну пулю ему в пах, другую в грудь повыше пуленепробиваемого жилета и последнюю – в рот.
Машу рукой человеку на стоянке. Он поднимается, машет мне в ответ.
Для Эстебана слишком худ. Наверно, это Пако.
Размахиваю руками над головой:
– Всё! Хватит! Довольно! Все убиты.
Наступает тишина, потом до меня доносится:
– Ты цела?
– Si.
– Подожди, я сейчас.
Я подхожу к Джеку и опускаюсь возле него на колени.
Он перепуган. От него исходит отвратительное зловоние. Он обгадился. Улыбаюсь ему, показывая, что бояться нечего.
– Ты кто? – спрашивает он дрожащим голосом.
– Мария.
– Зачем ты все это?..
Ну уж точно не из‑за скудных чаевых.
У себя за спиной я слышу стон. Бригс. Он еще жив. Такого можно убить, только вогнав в полночь на перекрестке осиновый кол в сердце.
– Подожди здесь, – говорю я Джеку. – Не двигайся.
Осторожно обходя трещины, подхожу к Бригсу.