Не дурак.
– На подлете, поверь мне. Всё, прекратили огонь, давайте попробуем выйти из этой переделки живыми! – кричу я.
Бригс целится и нажимает на спуск. Пуля со свистом проходит над моей головой. Совсем близко, но, чтобы попасть в меня, ему надо встать.
Что ж, попробуем с другими.
– Крофорд, ты – ветеран войны и ночи в тюрьме не проведешь. Джек! Тебе, если пойдешь на сделку с правосудием, светит месяц. Рисковать жизнью из‑за такого срока нет смысла. Из всех нас только я в глубокой заднице!
– Что ты хочешь этим сказать? – спрашивает Крофорд.
– Я не имела права привозить сюда Юкилиса, – отвечаю я. – Завалила всю операцию.
Вешая им на уши лапшу, я постепенно подбираюсь к рюкзачку. Одна лямка соскользнула в воду, лед вокруг него покрыт трещинами. Пожалуйста, не свались, пожалуйста, не утони!
– Слышишь, что она говорит, Бригс? – кричит Крофорд.
– Ты не совершил ничего противозаконного, Крофорд. Ничегошеньки. Убьешь меня, федерального агента, получишь высшую меру, – продолжаю я обрабатывать помощника шерифа.
– Если ты федеральный агент, скажи своему дружку, чтоб перестал стрелять, – требует Бригс.
– Переговорное устройство – на дне озера. Просто прекратите огонь и бросьте оружие, – кричу я в ответ.
– Ну, шериф, что думаешь? – интересуется Крофорд.
– Да врет она все, мать ее, – отвечает Бригс.
Пять метров до рюкзачка. Ледяная вода. Лед обжигает кончики пальцев.
– Хотите, удостоверение покажу? Тогда и узнаем, кто врет! – кричу я. – Прекратить огонь! Это приказ.
– Да, вы будете на воле гулять, а мне за убийство в тюрьме сидеть. Тогда уж карьере точно конец, – ноет Джек.
– Да все у тебя нормально будет. Ну, сбил человека насмерть, за это срок не дают. Вон твой друг, ну, тот актер Мэтью Бродерик, сбил двоих на машине, а суд его оправдал… Слушайте, надо кончать скорее эту бодягу, – умоляет Крофорд.
Однако шерифа на такой фигне не проведешь. Он смотрит на меня, улыбается, качает головой:
– Она – не федеральный агент. Ну есть у нее сообщник. Ну два. Мы вот что сделаем: возьмем их по одному.
– Как? – недоумевает Крофорд.
– Держи деревья на прицеле. Как увидишь, откуда стреляют, всаживай туда всю обойму, пришей гада. А ее мне оставьте. Покончу с ней, уйдем на другой берег подальше от этого одинокого стрелка, пока гребаный лед под нами не треснул.
– Не слушай его, Крофорд. Он тебя под смертный приговор подведет! – кричу я.
– Да врет все эта сука, – заверяет его Бригс.
До рюкзачка остается метра два. Он стоит на краю трещины и почему‑то в нее не сползает. Не свались! От падения в воду его, кажется, удерживает лишь мой прикованный к нему взгляд.
– Что мне делать, шериф? – спрашивает Крофорд.
– Не слушай его, Крофорд. Ты пока ничего противозаконного не сделал. Это только у меня серьезные неприятности! Джек, если они меня убьют, ты пойдешь как соучастник убийства, пожизненный срок получишь.
– Надо делать, как она говорит! – в отчаянии кричит Джек.
Трещина становится шире, рюкзачок начинает крениться. Я стараюсь равномерно распределить вес тела по льду и мучительно пытаюсь до него дотянуться.
– Как же, сейчас! Все врет эта сука, – убеждает Бригс.
– Мы же не можем просто ее убить. Придется…
Ближе… ближе… совсем близко…
– Да ничего нам не будет. Это же просто заезжая мексиканская дура.