Еще нет и шести, как входит Ивонна. Веки у нее опухшие от недосыпа.
Доброе утро, агент Хановериан.
Твоя смена начинается только в восемь. Почему бы не поспать?
Ивонна лишь качает головой.
Не могла уснуть. Всю ночь просидела в кресле рядом с дочкой и смотрела на нее. Если кто-нибудь однажды Она вновь качает головой, в этот раз резче, словно пытается отогнать дурные мысли. Уехала, как только свекровь проснулась.
Виктор предложил бы ей вздремнуть в кабинете, но понимает, что этой ночью вряд ли кто-то из них нормально выспался. Он и сам толком не спал. Перед глазами то и дело возникали фотографии из коридора, и в голову лезли воспоминания, как дочери бегают по двору с привязанными за спиной крыльями. В минуты бездействия проще всего поддаться страху.
Виктор приподнимает с пола матерчатую сумку.
У меня тут для тебя булочки с корицей, если ты не против, говорит он, и Ивонна заметно оживляется. Холи передала кое-что из одежды для Инары. Можешь проводить ее в душ, чтобы она потом переоделась?
Твоя девочка просто ангел, она смотрит сквозь стекло на спящую девушку. Так жалко будить ее
Лучше ты, чем Эддисон.
Ивонна молча выходит, и через мгновение дверь в комнату для допросов открывается с едва слышным скрипом.
Этого достаточно. Инара выпутывается из одеяла и садится, прислонившись к стене. Замечает Ивонну в дверях. Они смотрят друг на друга, потом Ивонна разводит руками и нерешительно улыбается.
Отличная реакция.
Он, бывало, стоял вот так в дверях. И кажется, расстраивался, если мы не замечали его.
Она зевает и потягивается, суставы хрустят после ночи на неудобной раскладушке.
Мы подумали, что вам, возможно, захочется принять душ, Ивонна приподнимает сумку. Тут есть одежда вашего размера и мыло.
Я расцеловать вас готова, шагая к двери, Инара стучит по стеклу. Спасибо, специальный агент Виктор Хановериан.
Он смеется, но ничего не говорит.
Пока их нет, Виктор входит в комнату и вновь берется за отчеты. За ночь в больнице умерла еще одна девушка, но остальным, кажется, ничто не угрожает. Всего, включая Инару, получается тринадцать. Тринадцать выживших. Может быть, четырнадцать, в зависимости от того, что она расскажет о парне. Если это сын Садовника, причастен ли он к тому, что совершали его отец и брат?
Инара еще в душе, когда входит Эддисон, чисто выбритый и на этот раз в пиджаке, и кладет на стол упаковку слоеных булочек.
Где она?
Ивонна отвела ее в душ.
Думаешь, сегодня она расскажет что-нибудь?
Если захочет.
По хмурому взгляду ясно, как его напарник относится к этой идее.
Что ж, ладно, Виктор протягивает Эддисону часть бумаг, которые уже просмотрел.
Некоторое время слышен лишь шелест страниц, да временами кто-нибудь прихлебывает кофе.
Рамирес говорит, сенатор Кингсли устроила лагерь в фойе больницы, говорит Эддисон через несколько минут.
Знаю.
И говорит, что Патрис не хочет видеть мать. Якобы не готова к этому.
И это знаю, Виктор кладет бумаги на стол и трет глаза. Разве можно ее винить? Она выросла перед камерами, и что бы она ни сделала, все проецировалось на ее мать. Она знает возможно, лучше нас, что СМИ готовы на нее наброситься. Встреча с мамой положит этому начало.
Ты когда-нибудь задумывался, действительно ли мы хорошие парни?
Смотри, чтобы она не перетянула тебя на свою сторону. Растерянный взгляд напарника вызывает у него усмешку. По-твоему, у нас такая уж отличная работа? Нет. Или мы отлично делаем свое дело? Нет. Это невозможно. Но мы делаем свое дело, и в конце дня получается, что хорошего мы сделали куда больше, чем напортачили. Инара превосходно уклоняется от ответа. Не давай ей сбить себя с толку.
Эддисон вновь погружается в чтение. Потом говорит:
Патрис Кингсли Равенна сказала Рамирес, что хочет поговорить с Майей, прежде чем решит насчет матери.
Хочет спросить совета? Или хочет, чтобы за нее решили другие?
Не сказала. Вик
Виктор ждет продолжения.
Откуда нам знать, что Инара не как Лоррейн? Она заботится об этих девушках. Кто знает, может, она делает это, чтобы понравиться Садовнику?
Мы этого не знаем, соглашается Виктор. Пока не знаем. Но выясним, так или иначе.
Скорее помрем от старости.
Виктор закатывает глаза и возвращается к бумагам.
С Ивонной возвращается совершенно другая девушка. Ее волосы гладко расчесаны и рассыпались по спине. Джинсы не совсем по размеру, и верхние пуговицы расстегнуты, чтобы были посвободнее, но нижний край майки прикрывает их, и зеленая кофта мягко облегает ее формы. Сланцы тихо шлепают, пока девушка идет к своему месту. Она сняла бинты, и Виктор вздрагивает при виде розовых ожогов на ее руках и порезов от стекла.
Инара замечает его взгляд и поднимает руки, чтобы он лучше мог разглядеть. Потом садится на стул по ту сторону стола.
По ощущениям даже хуже, чем на вид. Но врачи говорят, если буду умницей, подвижность восстановится.
А вообще как себя чувствуете?
По ощущениям даже хуже, чем на вид. Но врачи говорят, если буду умницей, подвижность восстановится.
А вообще как себя чувствуете?
Несколько чудесных синяков, швы по краям розовые и побаливают, но не опухли. Доктору, наверное, надо будет взглянуть при случае. Но я, знаете ли, жива. Чего не скажешь о многих других, кого я знала.