«Боже мой! подумал он. «Я ведь, кажется, не протер их», и легкая испарина выступила у него на лбу от этих нелегких мыслей.
Вино расслабило его, и он погрузился в дремоту, на время забыв о своих волнениях.
По прилете он совершенно неожиданно претерпел очередное унижение. За ним забыли выслать служебную машину. Как назло, когда он стоял в очереди на такси, рядом прошли те самые стюардессы.
«Черт побери! Они явно видели, что я собираюсь ехать на такси, а не на черной служебной машине!» пронеслось в голове, и кровь ударила ему в лицо.
Мысли его были прерваны наваливающимися событиями. Подошла его очередь, и нужно было садиться в машину. Николай Николаевич с первого взгляда понял, что на стоящей перед ним машине ехать нельзя. Она была слишком грязная. Тем не менее, он все же сунул голову внутрь, но лишь затем, чтобы убедиться, как она грязна изнутри.
Вам помочь с багажом? наивно спросил не подозревавший о надвигающейся беде таксист.
Что ж у Вас машина такая?
Какая?
Грязная. Неужели непонятно?
Так Вы едете? с очевидным удивлением спросил таксист.
Сзади из очереди раздались нетерпеливые голоса грубоватых сограждан, призывавших поторопиться. Николаю Николаевичу стало ясно, что ему не дадут разъяснить этому олуху, что машину надо мыть, и он, без дальнейших препирательств, в раздражении просто захлопнул дверь. Третья машина оказалась почище. Водитель гнал как сумасшедший. Но скорость никогда особенно не беспокоила Николая Николаевича, и вскоре он благополучно добрался до дома.
«Поздно! Испачкался!» мелькнула мысль, когда Николай Николаевич, очевидно второпях не подумав, захлопывал дверь такси. Дверь была покрыта какой-то жижей, которой поливают дороги Москвы в зимнее время. Теперь эта грязь красовалась на перчатке Николая Николаевича, до этого безупречной в своей чистоте.
«Вот так! Неделями выбираешь подходящие себе вещи. А потом. В один миг! Вот так!»
Пока он вертел ключами в многочисленных замках, раздался звонок телефона. Николай Николаевич, открыв дверь, сразу же снял трубку.
А, это ты, мама, пока он произносил эти слова, взгляд его упал на шторы. Тревога отразилась на его лице.
Извини, мама, сейчас не могу, я тебе перезвоню, не дожидаясь маминой реакции, он аккуратно положил трубку. Николай Николаевич слыл человеком аккуратным. Никогда, как бы он ни спешил, как бы ни был взволнован, не позволял он себе неподобающего отношения к вещам. Вот и сейчас, находясь в большом волнении от увиденного, он все же аккуратно положил трубку телефона. И только после этого, ни секунды больше не медля, он устремился прямо к шторам и начал их поправлять.
Извини, мама, сейчас не могу, я тебе перезвоню, не дожидаясь маминой реакции, он аккуратно положил трубку. Николай Николаевич слыл человеком аккуратным. Никогда, как бы он ни спешил, как бы ни был взволнован, не позволял он себе неподобающего отношения к вещам. Вот и сейчас, находясь в большом волнении от увиденного, он все же аккуратно положил трубку телефона. И только после этого, ни секунды больше не медля, он устремился прямо к шторам и начал их поправлять.
«Боже мой, сколько раз я говорил этой тупице уборщице, как должны висеть шторы. Все приходится переделывать самому!» Поглощенный этой мыслью, он некоторое время провел у окна, поправляя гардины, что, конечно же, далось ему не сразу. Он другого и не ожидал.
«Ясное дело, думал он, легко испортить, а вот попробуй установи, как они должны висеть. Как они висели до того, пока она их не потрогала своими руками!»
Наконец необходимый порядок в складках штор был наведен. Николай Николаевич в поисках прочих сюрпризов уборщицы беспокойным взглядом окидывал комнату.
«Так и есть! Да что она тут делала, в конце концов!» Он уже направлялся к массивному дивану, когда опять зазвонил телефон.
Да. Да, только что. Конечно. Отчет будет готов завтра. Извините, сейчас очень занят. Перезвоню позже, нервно проговорил он и устремился к дивану.
«Неужели же нельзя не двигать вещи?» раздраженно думал он об уборщице, передвигая диван то немного вправо, то чуть влево.
Но любое действие имеет свою вполне определенную протяженность во времени, а, следовательно, свое начало и свой конец. Так и в случае с перемещением дивана. Хоть и не сразу, но все же смог установить его Николай Николаевич так, как и подобает ему стоять, на его обычное место.
Он еще раз окинул взглядом комнату.
«А это что такое?»
Стремительно, как, впрочем, того требовала ситуация, он подошел к телевизору, который в результате действий никудышной уборщицы был не полностью накрыт полиэтиленовым чехлом. И теперь туда проникала пыль. Это было несложно. Два, три простых движения и готово! Но сколько пыли могло попасть в точную аппаратуру за время его отсутствия?
Николай Николаевич почувствовал острую потребность в душе.
Вытираясь полотенцем, он в который раз обратил внимание на прыщ на подбородке.
«Как бы не задеть его!» эта мысль плотно владела его сознанием в течение всей процедуры бритья. В конце концов он выдохнул воздух, спиравший грудь, пока он работал бритвой. Прыщ остался невредимым. По поводу сепсиса можно было не беспокоиться.