Поэтому обсуждали так долго.
— Раньше — это когда?
— До советской власти.
— Ну, тех владельцев немного осталось, — заметил Артист.
— Есть наследники.
— Слушай, Томас, а у твоего деда-эсэсовца была недвижимость? — спросил Муха.
— Откуда мне знать? — Он пожал плечами. — Может, была. Может, не была.
— Кончайте трепаться! — приказал я.
Томас снова приник к приемнику.
— Ага, вот. Последние известия... Ух ты!.. Про нас!.. Вот это да!.. Ну, дают!
— Что там? — нетерпеливо спросил Артист.
— Не мешай! — отмахнулся Томас. — Ну, я вам доложу... Так-так... А вот это... Полный облом!.. Как?! Кто бездарный художник? Да я этому корреспонденту морду набью!.. Главная сенсация... Ну и закрутили!
— Ты хоть молчи, — взмолился Муха. — Слушай молча, а потом расскажешь.
— Молчу, — согласился Томас. — Вот как?.. Вот это номер!.. Все, пошла реклама. «Виагрой» никто не интересуется?
— Я тебя сейчас трахну без всякой «Виагры»! — взревел Артист. — Ты нарочно жилы из нас тянешь?!
Томас выключил приемник.
— Докладываю. Вчерашняя презентация съемок фильма «Битва на Векше» принесла три сенсации. Первая: в качестве национального героя Эстонии впервые назван матерый эсэсовец, мой дедуля. Сенсация номер два: присутствие на презентации командующего Силами обороны Эстонии генерал-лейтенанта Кейта. Это значит, что все заявления Кейта о том, что эстонская армия вне политики, можно забыть. И главная сенсация — взрыв, уничтоживший подготовленную для съемок военную технику на общую сумму в два с половиной миллиона долларов.
— Ни хрена себе! — ахнул Муха.
— Да, это ни хрена себе, — согласился Томас. — Директор фильма объявил, что это означает срыв съемок и полное банкротство кинокомпании. Но это не все, — предупредил он готовую сорваться реплику Артиста. — Режиссер Кыпс заявил, что взрыв на съемочной площадке — дело рук русских национал-экстремистов. Специалисты из службы национальной безопасности не исключают террористического акта и считают счастливой случайностью, что обошлось без жертв. Этот взрыв, по мнению обозревателя газеты «Эстония», произвел эффект, которого не дал бы самый удачный фильм. Он сделал такую рекламу командиру 20-й дивизии СС Альфонсу Ребане, которую невозможно было сделать никаким иным способом.
— Поздравляю, — сказал я Артисту.
— И это тоже еще не все, — продолжал Томас. — Национально-патриотический союз, Союз борцов за свободу Эстонии и ряд общественных организаций заявили, что эта акция не должна остаться безответной. Они потребовали от правительства принять решение о возвращении на родину праха моего дедули и о торжественном захоронении его в Таллине на кладбище Метсакальмисту. Это вроде вашего Новодевичьего кладбища, — пояснил Томас. — Вот теперь все.
— Ты хочешь что-то сказать? — спросил я Артиста.
Он промолчал.
И правильно сделал.
— У вас, русских, все время так, — прокомментировал Томас. — Хотели как лучше, а получилось наоборот.
— Не понимаю, — сказал я. — А как они это себе представляют? Эстонское правительство обратится к канцлеру Германии с просьбой разрешить забрать прах штандартенфюрера СС для торжественного перезахоронения в Таллине? И в каком положении окажутся немцы? Разрешить — скандал, протесты прогрессивной общественности. Не разрешить — тоже скандал, протесты реакционной общественности.
— Будет не так, — возразил Томас. — Они заставили меня подписать бумагу. Прошение на имя мэра Аугсбурга, чтобы мне разрешили забрать останки дедушки. Я спросил: а останки бабушки? Янсен сказал: «Это все равно, что в Мавзолее лежал бы Ленин с Надеждой Константиновной Крупской».
— И ты подписал?
Томас пожал плечами:
— А что мне оставалось? Теперь я начинаю понимать, зачем я им нужен.