И когда наконец загнали ее под какой-то навес и ввалились в салон, отдуваясь и вытирая с лиц пот, Томас достал из пакета бутылку, пальцем разделил оставшуюся водку пополам и отпил ровно половину — ни больше ни меньше. Потом закурил и сказал:
— Так вот. Они видели вчера по телевизору в вечерней программе репортаж о презентации фильма. И узнали меня. И в моем лице приветствовали моего дедулю. Они сказали, что получили приказ задержать красную спортивную машину с московскими номерами. Их предупредили, что в ней три преступника и они, возможно, вооружены. Пока все понятно, да?
— Дальше, дальше! — поторопил Артист.
— Я объяснил сержанту, что мы возвращаемся со съемок и в машине — мои друзья, артисты. Он признал, что произошла ошибка, так как им не был точно известен номер и марка машины. Но сейчас он передаст эту информацию оперативному дежурному и нас больше не будут останавливать для проверки. Я думаю, эту информацию он уже передал.
— Твою мать! — вырвалось у Артиста.
— Я понимаю, что ты хочешь этим выразить, — ответил Томас. — А теперь включи радио.
— Да, веселенькая музычка — это нам сейчас в самый раз, — одобрил Муха.
— Я хочу послушать не музыку, — возразил Томас. — Я хочу послушать последние известия. Но сначала нужно поймать полицейскую волну.
Как и все в навороченной «мазератти» Артиста, приемник в ней был первоклассный, и всего через пару минут в стереодинамиках затрещали разряды помех, прерываемые докладами дорожных полицейских. Разговаривали они, понятное дело, по-эстонски, и нам оставалось лишь хлопать ушами и ждать перевода Томаса.
— Да, команда всем постам, — переводил он. — Марка машины, номер... Да, три вооруженных преступника. С ними — заложник... Это, наверное, про меня... Стрелять по колесам запрещено. Стрелять на поражение запрещено. Задерживать запрещено. При обнаружении объекта организовать сопровождение и немедленно информировать центр, будет выслана группа захвата... Ага, вот кто-то спрашивает, кто заложник... Ответ: мужчина тридцати пяти лет, высокий, блондин, эстонец. Одет, как педик... Не понимаю. Почему, как педик? Разве я одет, как педик? — обратился он к нам.
— Не как педик. Как гомик, — рассеял его недоумение Муха. — Дальше давай!
— Мою фамилию не назвали, — сообщил Томас. — Почему? Не понимаю.
— Может, они не хотят, чтобы все узнали, что ты сбежал? — предположил я.
— Теперь понимаю, — кивнул он. — Это правильно. Если все узнают, что внук национального героя сбежал — это не есть хорошо... Ух ты!.. Приказ пограничным постам. При попытке пересечь границу задержать... трех россий-ских граждан: Пастухова, Мухина, Злотникова. Это вы?
— Мы, — подтвердил Артист.
— Очень приятно. Вот мы теперь познакомились. — Он еще немного послушал переговоры полицейских и за-ключил: — Больше ничего для нас интересного. Перейди на диапазон FМ.
Салон заполнился музыкой вперемежку с трепотней диджеев. Томас с заднего сиденья потянулся к приемнику и начал медленно вращать ручку настройки.
— Это не то... Тоже не то... Обзор утренних газет... Президент Ельцин заявил, что слухи об отставке правительства Примакова не имеют под собой никаких оснований.
— Значит, скоро снимут, — прокомментировал Артист.
— Зачем? — огорчился Томас. — У вас такой хороший премьер-министр. Ничего не делает, и всем хорошо.
— Не отвлекайся, — сказал я.
— Это не интересно... Это тоже... На вчерашнем заседании парламента принят закон о реституции. Надо же. Очень долго они его обсуждали.
— А это еще что такое? — заинтересовался Муха.
— Закон о возвращении собственности прежним владельцам. Недвижимости. Если раньше тебе принадлежал дом, предъяви документы и получай его обратно.
— А если там другие люди живут?
— Не знаю. Выселят.