Однако в ранний период их отношений Август дарил ей, как говорили, большие суммы наличными. Она же эти деньги ссужала, и кто-то мог оставить ей драгоценности как залог ссуды: может быть, камень ведет свое происхождение отсюда? Алмаз, к слову сказать, был не индийским, а был добыт, по уверению продавца, на незадолго до того открытых месторождениях Бразилии, продукция которых лишь недавно появилась на рынке, что дополнительно подогревало интерес Себастьяна, тем более что его агент подтверждал это.
Говорили, что месторождения эти были открыты случайно: некий португальский колониальный чиновник, служивший перед тем в Индии, заметил, что старатели, добывавшие золото, играя в карты, использовали в качестве фишек прозрачные камешки, в которых он узнал алмазы на поверку так и оказалось. Город старателей сразу же переименовали в Диамантину.3 И уже через два года бразильские камни появились в Европе: следуя по цепочке Лиссабон Амстердам далее, как придется. Эта история напомнила Себастьяну историю саксонского фарфора: тут тоже искали золото, а обнаружили нечто иное однако никак не менее, а, пожалуй, даже более ценное. Воистину удивительны эти зигзаги фортуны
Что же касается Анны, то она попала в жесточайшую опалу, нажив своею прямотою и своим влиянием на курфюрста множество врагов, особенно в Варшаве, а своей неуемной ревностью предельно утомив Августа Сильного этого жеребца, привыкшего к вольному выпасу. В итоге она оказалась под арестом в крепости Штольпен в Силезии.
Любые контакты с ней были опасны, и если она имеет отношение к продаже, надо быть настороже. Впрочем, надо быть настороже в любом случае: если камень «уплывет» из Саксонии, Август Сильный не будет этому рад со всеми вытекающими из этого последствиями. Поэтому Себастьян настоял на том, чтобы его контрагент действовал через посредника так спокойнее.
Кстати, о саксонском фарфоре. Себастьян вспомнил, как в свой прошлый визит в Дрезден он впервые услышал об алхимике Иоганне Фридрихе Беттгере как раз тогда, когда тот еще не совершил своего вынужденного открытия и еще пользовался относительной свободой, просаживая деньги, которые ему заплатил курфюрст. За время, что прошло со времени того визита Беттгер успел изобрести первый в Европе фарфор, хотя курфюрст, конечно, ждал от него золота
А началось все просто: Беттгер, выросший в доме, где и отец, и дед занимались монетами и были сведущи в изготовлении денег, вообразил себя алхимиком, в каковом убеждении он окончательно укрепился во время своего ученичества у берлинского аптекаря Цорна. В конце концов, ему удался трюк с золочением серебряных монет. Себастьян знал, как это делается: золото заблаговременно растворяется в ртути а оно растворяется в ней даже очень хорошо и, главное, быстро, после чего остается лишь отогнать жидкую ртуть. Было и множество других уловок: например, алхимик использовал для перемешивания расплава полую палочку, в которую были помещены несколько зерен золота. Причем, палочка эта предусмотрительно делалась деревянной, и конец ее быстро сгорал, так что никаких следов мошенничества не оставалось. Бывало, что золото искусно запаивали в угли или же использовали тигль с двойным дном. Что же касается философского эликсира, или, как его еще называли, магистерия, то за него нередко выдавали кроваво-красный раствор киновари, получаемой из соединения ртути с серой. Относительно же «золочения» серебряных монет, то Себастьян знал это, серебро всегда содержало в себе небольшое количество золота (чистое серебро получить при имевшихся технологиях было невозможно), и это золото оставалось лишь обогатить, то есть, увеличить его концентрацию.
Однако присутствовавшие при той демонстрации Беттгера посчитали это пермутацией, то есть подлинным превращением серебра в золото, да, похоже, Бетгер и сам в это верил. Когда об этом прослышал прусский король, он вздумал завладеть особой Бетгера, но тот, предупрежденный Цорном, скрылся и нашел временное пристанище у своего дяди в Виттенберге. Позднее, когда выяснилось, что Беттгер родился в Тюрингии, под юрисдикцией Саксонского курфюрста, Август Сильный предъявил на него свои права и взял под свое покровительство, после чего Беттгер добровольно прибыл в Дрезден.
Тогда, по стечению обстоятельств, Себастьян как раз оказался в саксонской столице и заинтересовался личностью и трудами Беттгера, о котором он уже был наслышан он ведь и сам немало времени посвятил алхимическим изысканиям: Великому Деланию и поискам философского камня, или, как его еще называли, эликсира. Обширный опыт привел его к скептическому отношению к достижимости такой цели, однако же чем черт не шутит нельзя было, как он полагал, исключить, что кто-то из собратьев-алхимиков продвинулся дальше и добился большего успеха.
Впрочем, говорить о трудах Беттгера теперь можно было лишь иронически: после краткого периода напряженной, но, судя по всему, бесплодной работы, он кутил и пускал на ветер деньги, которые заплатил ему Август Сильный в надежде заполучить золото, столь необходимое ему сейчас, во время борьбы за польский трон. И терпение курфюрста не беспредельно. На что-то же рассчитывал Беттгер! Не может быть, чтобы он был совсем уж глупцом.