Артисты и клоуны
Роман
Сергей Курган
Фотограф И. С. Ковальчук
© Сергей Курган, 2018
© И. С. Ковальчук, фотографии, 2018
Короче, играем мы премьеру. Всё готово: актеры все на месте, костюмы, реквизит помреж все тщательно проверила. Первый акт уже подходит к концу. Ну, думаю, гладенько все идет. Беру письмо со стола, поворачиваюсь к партнеру, чтобы зачитать ему письмо, а Волкова нет Ищу, где он может быть. Нет его нигде. Зову, никто не отзывается. А спектакль идет надо импровизировать. Чувствую себя, как в страшном сне: проговорил все реплики и за себя, и за него. В общем, продержался как-то до антракта.
А в антракте выяснилось: забыли сценический люк закрыть, и бедный Волков в него провалился Cest dur, la vie dartiste.1
Часть первая: «ЖРЕЦЫ ИСКУССТВА»
Глава 1: «УСТАМИ МЛАДЕНЦА»
Гаворыць Мiнск! Сем гадзiн. Перадаем апошнiя паведамленнi.2
Нарочито-бодрый радиоголос врывается в пространство кухни и сразу же заполняет его. Сначала он делится радостью по поводу того, что зернобобовые собраны на тысячах гектаров и засыпаны в закрома Родины. Потом, глубоко удовлетворенный тем, что в колхозах все в порядке, голос с энтузиазмом переходит к международным новостям. Будто делясь чем-то сокровенным, он доверительно сообщает, что состоявшиеся переговоры прошли в обстановке полного взаимопонимания и в духе братского сотрудничества.
Эх, если б хотя бы немного этого взаимопонимания, куда уж там полного хотя бы частичного да живущим в этом доме
Утренний свет уже заливает кухню, в которую заходит Бабка, Мария Степановна, и начинает сновать: зажигает плиту, ставит чайник, делает бутерброды. Потом выставляет на стол тарелочку, сметану в стаканчике-стопке и только что приготовленные бутерброды, и, наконец, торжествено водружает в центр этого ансамбля стакан в подстаканнике. Натюрморт (живущий в этой квартире Саша любит говорить «натюрморда») готов. Главное место в композиции занимает, несомненно, ажурный стальной подстаканник, точно так же как и центральное место в душе Бабки занимает тот, кто пьет из него. А из такой посуды пьет в этом доме чай только один человек, и именно его пришествия в кухню ожидает Бабка. Поскольку это может произойти в любой момент с равной вероятностью это может случиться и через час, и сию минуту Бабка постоянно настороже и периодически выглядывает в коридор не идет ли дорогой Вова, которого более всего любит ее сердце.
Вообще-то, любит она в этом доме лишь троих: нет, разумеется, не мужа («чурбана с глазами»), и не дочь, к которой она относится довольно прохладно. И, уж тем более, не зятя этого «профессора кислых щей». Любовь ее и забота простираются только на внуков, ради которых она, собственно, и живет тут в далеком и не совсем понятном ей Минске за тысячу с лишним километров от ее родной Волги
В кухню входит Мать троих детей дочь Марии Степановны, Ирина. Сорокалетняя блондинка, все еще сохранившая привлекательность и обаяние, она давно уже оставила свою профессию актрисы и работает теперь режиссером музыкальной редакции на радио. Сама она в минуту веселого настроения называет свою профессию «реже сёр чаще сёр».
Она по-деловому ставит на стол свое зеркало и начинает красить ресницы, отодвинув стакан и остальное в сторону. О святотатство! Бабка отодвигает зеркало и ставит стакан обратно на его «законное» место.
Ты чего тут уселась, как у праздника? говорит она дочери, сильно «окая» с волжским акцентом, Сейчас Вова придет, ему поесть надо.
Но, мам, он же еще не встал, отвечает Мать, ставя зеркало обратно, Он еще час в постели проваляется.
Неважно, Бабка убирает зеркало и вновь ставит стакан на место. Может, проваляцца, а может, нет. Что, нельзя ему, что ль?
Она выглядывает в коридор не идет ли Вова.
Мам, но его ж все равно пока нет. Я подкрашусь и уйду.
Он щас придет. Ты его место не занимай.
Они продолжают, как автоматы, переставлять стакан туда-сюда, ведя при этом разговор. Мать предпринимает последнюю, слабую попытку завершить, все-таки, свой утренний макияж там, где ей удобно, и вновь отодвигает подстаканник.