Но сейчас Себастьян был озабочен другим: делом, ради которого он, собственно, и прибыл в Дрезден новым ценным пополнением своей коллекции алмазов. Он имел своих агентов, охотившихся за камнями (в принципе, это могли быть не только алмазы) во многих городах Европы, и уж, во всяком случае, в столицах. Он тщательно подбирал и пестовал их. При хороших комиссионных они старались не за страх, а за совесть. И вот, наконец, его агент в Саксонии вышел на поистине замечательный зеленый камень. Об этом Себастьян мечтал давно цветных камней у него было немного, да оно и не удивительно: цветные алмазы вообще редки, а уж зеленые и подавно. Тем более что агент описал камень как «яблочно-зеленый», с замечательно равномерной окраской.
Впрочем, описания всегда остаются лишь описаниями они слишком субъективны и, кроме того, здесь имеются чисто языковые трудности. Адекватно описать алмаз средствами языка вообще проблематично, особенно оттенки цвета. Тут многое зависит от условий освещения, индивидуальных особенностей зрения и прочего. Разумеется, среди людей, занимающихся камнем, сложилась своя условная терминология, позволяющая, казалось бы, передать все эти нюансы достаточно точно. Но Себастьян слишком хорошо знал, что пока не увидишь камень своими собственными глазами, судить о нем рано. И потому он был взволнован предстоящей встречей с алмазом впрочем, как всегда в подобных случаях. Но уже сейчас, видев камень пока что только в воображении, он уже прочно ассоциировал его с Дрезденом. Возможно, из-за зеленой полосы на саксонском флаге и зеленого венца на саксонском гербе, возможно, из-за Зеленых Сводов2, созданных Августом Сильным и о которых столько говорили в последнее время, что это стало, несомненно, одной из причин визита Себастьяна в столицу Саксонии. А, может быть, просто потому что открывшаяся перед ним панорама города и реки была, как ему казалось, словно слегка подкрашена зеленым? Может статься, Себастьяну просто хотелось так видеть? После багровых разводов крови, синевы моря и выцветшего буро-желтого цвета пустыни, и даже темной, насыщенной зелени джунглей- слишком темной, слишком насыщенной светлую яблочную зелень? Цвет надежды Но самым поразительным было то, что камень продавал сын Анны Козельской и внебрачный сын Августа Сильного, носивший титул графа Козельского и уже поступивший на военную службу.
Себастьян подозревал, что камень происходил из тех подарков, которые курфюрст поначалу надарил его матери Анне Констанции сверх того, что сделал ее графиней. С ее ли ведома продавался камень? Не она ли его и продавала? Это было неизвестно. Понятно было только, что это делалось без ведома Августа. Впрочем, он давно не общался с Анной. Может быть, алмаз принадлежал к числу тех ценностей, которые Анна, по слухам, депонировала в свое время в одном из гамбургских банков?
Анна была женщиной незаурядной: достаточно сказать, что ей удалось продержаться в ранге официальной любовницы курфюрста в течение восьми лет и это при Августе-то! Более того, она добилась того, что ее дети от Августа Сильного две дочери и сын стали не какими-нибудь бастардами, а были наделены, как и сама Анна Констанция, графским достоинством.
Анна-Констанция фон Козель (графиня Козельски)
Она не только отодвинула от курфюрста всех прочих его любовниц, но и самым бесцеремонным образом вмешивалась в государственные дела, в том числе в польские политические дрязги, чем не раз спутывала карты курфюрсту и его сторонникам. Молва об этом шла по всей Европе, и Август стал предметом насмешек: появились даже «козельгульдены» и «козельдукаты» золотые или серебряные игровые жетоны, на аверсе которых был изображен Август Сильный, а на обороте петух с курочкой. Все это, разумеется, страшно бесило курфюрста и, так или иначе, не могло не кончиться плохо.
Однако в ранний период их отношений Август дарил ей, как говорили, большие суммы наличными. Она же эти деньги ссужала, и кто-то мог оставить ей драгоценности как залог ссуды: может быть, камень ведет свое происхождение отсюда? Алмаз, к слову сказать, был не индийским, а был добыт, по уверению продавца, на незадолго до того открытых месторождениях Бразилии, продукция которых лишь недавно появилась на рынке, что дополнительно подогревало интерес Себастьяна, тем более что его агент подтверждал это.
Анна была женщиной незаурядной: достаточно сказать, что ей удалось продержаться в ранге официальной любовницы курфюрста в течение восьми лет и это при Августе-то! Более того, она добилась того, что ее дети от Августа Сильного две дочери и сын стали не какими-нибудь бастардами, а были наделены, как и сама Анна Констанция, графским достоинством.
Анна-Констанция фон Козель (графиня Козельски)
Она не только отодвинула от курфюрста всех прочих его любовниц, но и самым бесцеремонным образом вмешивалась в государственные дела, в том числе в польские политические дрязги, чем не раз спутывала карты курфюрсту и его сторонникам. Молва об этом шла по всей Европе, и Август стал предметом насмешек: появились даже «козельгульдены» и «козельдукаты» золотые или серебряные игровые жетоны, на аверсе которых был изображен Август Сильный, а на обороте петух с курочкой. Все это, разумеется, страшно бесило курфюрста и, так или иначе, не могло не кончиться плохо.