Именно здесь в Листвянке и был промысел перевозчиков. Чтобы обогнуть озеро с юга, надо проделать немалый путь в добрых пару, а то и больше сотен километров, потому что пришлось бы много сопок и скал обходить. А товары шли в прошлые века в обоих направлениях. Промысел этот процветал. Но не всякий раз брались перевозчики за работу. Прислушивались и присматривались они к приметам, не то, неровен час, окажешься посреди озера застигнут ветром. Только в начале XX века построили удивительное сооружение кругобайкальскую железную дорогу от Иркутска до порта Байкал и оттуда до Култука, Слюдянки. Она достаточно органично вписалась в пейзаж байкальских скал, прорезая их тоннелями и галереями, пролетая по мостикам над ручьями и речками и повторяя почти все изгибы берега. После того, как построили Иркутскую ГЭС, часть дороги до Иркутска оказалась под водой. Но дорога осталась и даже действует. Два раза в сутки там ходит поезд. Туда и обратно, то есть из Слюдянки в порт «Байкал». В Русско-японскую войну, когда не все тоннели ещё были готовы, поезда шли прямо по льду. Это очень сильно помогло тогда русской армии. Да и потом ещё долго существовала паромная переправа для ж. д. составов, как дополнение к существующей дороге. Причём, действовала она круглый год. Осуществлял её знаменитый паром-ледокол «Байкал». А если была тяжёлая ледовая обстановка, ему помогал ледокол «Ангара».
Для тех, кто впервые приехал на Байкал, да и тем, кто бывал уже, неплохо бы зайти в Лимнологический институт. Вернее, в его Музей Байкала. Он находится недалеко от истока Ангары, на горке, где дорога поворачивает на Листвянку. Сотрудники института, не смотря ни на что, бережно и упорно продолжают изучать Байкал. В музее собрана малая толика того, что есть удивительного в озере, на его берегах и в окрестностях. Пожалуй, только там можно увидеть рыбу голомянку и попробовать через неё почитать газету (рыбка прозрачная и плавает очень глубоко). И рассказывают там о Байкале, как о большом живом существе, которое и знакомо, и преподносит массу загадок. Много интересного там можно узнать, многое увидеть в качестве экспонатов. Но это всё же ещё только самое начало знакомства с удивительным с Байкалом. Чтобы узнать его получше, нужно побродить по его берегам, выйти в море, пожить в какой-нибудь бухте в палатке, искупаться. Да и после этого останется ощущение, что самого главного-то ты и не знаешь.
Собственно, Листвянка уже давно служит исходной точкой всех маршрутов по Байкалу. Лучше и удобнее, конечно для тех, кто переносит морскую болезнь, добираться так до северных (Северобайкальск и Верхнеангарск) и восточных (Баргузинский заповедник) берегов, проезжая остров Ольхой, бухту Песчанную. Но не всегда суда идут вдоль берегов, к сожалению. А раньше ходил один старенький пароход «Комсомолец». Тихо и верно, не боясь волн и ветров, делал круг по озеру, заходя во все укромные бухты, где живут люди.
Людей всегда тянет в путешествия. Узнать новые неизведанные места. Побродить по знакомым местам, но взглянуть по-новому, задержаться у давно знакомого, но увидеть в нём нечто такое, чего никогда не замечал. Но всё-таки дух путешествия зовёт в неизведанные дали. Чтобы поближе познакомиться с Байкалом, люди идут в походы по его берегам. Или забираются в какое-нибудь место и там гуляют по окрестностям.
Первое моё серьёзное знакомство с Байкалом состоялось в пешем походе от Онгурён до мыса Покойники. Там мы перешли через перевал в верховья Лены и сплавились по ней на деревянных плотах до деревни Бирюльки. Сам по себе поход был замечателен трудностями, которые не только встретили на пути, но ещё и сами себе создали. Но это тема отдельной истории.
До Онгурён мы добирались почти сутки на древнем как мир пароходе «Комсомолец». Бывалый туристический люд уже при посадке занял всю палубу и поставил там палатки. Не отставая от них, мы сделали так же. Ночь на корабле была замечательной. Далёкие звёзды в абсолютно чёрном небе. Их настолько много и они так хорошо видны, что не сразу ориентируешься в привычном сплетении созвездий. Однако усталость берёт своё. Но через некоторое время ощущение продолжения какого-то праздника выталкивает из палатки на палубу и Чуден миг просыпания природы! Только что темные скалы бухты Ая, где была остановка, окрашиваются во все оттенки красного, трава на берегу из сине-зелёной вдруг приобретает розовость и изумрудность. И чайки, весело галдя, радуются и приходу парохода, и поднимающемуся из-за вод на горизонте красному солнышку. Вообще, рассветы на Байкале это что-то удивительное, не похожее ни на что. Даже встречая солнце в других местах, я не так сильно ощущал той торжественности момента, какая была там. В другой раз мне довелось встретить солнце чуть погодя. Повинуясь какой-то неопределённой силе, я выполз из палатки на мысе Шартлай и смотрел на предрассветные изменения. Тучи, нагоняемые ветром (наверное, Баргузин хотел тогда погулять и раздумывал, выйти ему или нет), летели довольно быстро, волна не на шутку расплескалась. Птицы на берегу о чём-то спорили. Но в одно мгновение вдруг всё стихло, только волны набегали по инерции на гальку, и то старались это делать на цыпочках. Тут и показалось солнце. В разрезе низких чёрных туч. Причём, как мне показалось, всё сразу. И тогда, конечно же, всё загомонило, зашумело, закачалось.