Кое-что рискованно, кое-что очень по-моему.
Дело в том, что давно уж «нет в мире короля, которому смогу все песни перепеть, что в сердце берегу».
Вот они эти двенадцать.
Вероника Долина
Пролог
Уж если дал Господь
Таланта и ума
Не стоит избегать
Ни чтенья, ни письма.
Увидел записал.
И смотришь семена
Уже взошли, цветут,
Прошли сквозь времена.
Услышал повтори.
А тот, кто рядом был,
Не слышал ничего.
Что помнил все забыл.
А ты-то видел знак
Луч солнца, например.
Вергилий делал так
И старенький Гомер.
Для тех, кто слаб умом,
Приходится творить.
Им надобно сказать
И трижды повторить.
И ключик повернуть
В заржавленном замке
Чтоб звякнул бубенец
На самом языке.
Взяла перевела
Я все на тот язык,
Который вам знаком,
И всяк к нему привык.
Пусть многие брались
Иных давно уж нет
Слова еще нашлись,
Да потеряли цвет.
И вот я принялась
За сказочки в стихах
Чтоб не перевелась
История в веках.
Чтоб шел за ночью день,
Чтоб миром Бог владел,
Чтоб знала место тень,
А демон свой предел.
Нет в мире короля,
Которому смогу
Все песни перепеть,
Что в сердце берегу.
А если уж найду
Мужчину без грехов,
Тотчас ему отдам
Тетрадь своих стихов.
Кому ж не дал Господь
Таланта и ума
Пусть избегает хоть
И чтенья, и письма.
Гижмар
Когда рассказ хорош там зернышко на дне.
Ты зернышко найдешь, а сладко будет мне.
Счастлива та страна, где добрые дела
Творятся дотемна, и ночь у них светла.
Могучи их цари, и тюрьмы там пусты.
Светлы монастыри, а пастыри просты.
Мы знаем много слов, но лучшие тихи.
И что нам до ослов, не верящих в стихи?
Хочу вам рассказать негромким голоском
Историю одну, добытую тайком.
Бретонцы говорят: в стране забытых фей
Истории лежат, но ты найти умей!
В то время правил Хель, удачливый король.
При нем один сеньор. О нем скажу, позволь.
Прекрасный кавалер звался Оридиал
Семейный человек, придворных идеал.
С супругою своей он проводил часы
И дал им Бог детей невиданной красы.
На то и есть Бретань, там имя как удар.
Девчушку звать Ноган, а мальчика Гижмар.
Уж как их любят мать и ласковый отец
Но время вылетать из гнездышка, птенец!
И юноша идет на службу к королю.
Все юноше идет как я это люблю!
Доспехи, стремена, и скачки, и бои
Вот были времена любимые мои!
И юноша не ждет, что грянет волшебство
Во Фландрию идет, там яростней всего
В огне далеких стран сражался кавалер
Но был один изъян: на женщин, например,
Он вовсе не глядел, неясно почему,
И ни одна из них не нравилась ему.
Нет, более того: он избегал любви,
Как будто бы и так носил ее в крови.
Уже чуть-чуть смешон для преданных друзей,
Невинен, отрешен живет наш ротозей.
Но вот пришел домой. Сестра, отец и мать
Его наперебой ласкать и обнимать.
Со всеми ровно мил, без радостей иных,
Он целый месяц жил в семье, среди родных.
Так можно и пропасть без видимых причин.
Но есть иная страсть для подлинных мужчин
Охота! Наконец созвали егерей,
И мчится наш юнец в лесную глушь скорей.
И нож при нем, и лук, и полчище собак.
И что ж он видит вдруг, плечом раздвинув мрак?
Там на опушке лань стоит, белым-бела.
И олененок с ней. И отступила мгла
И царственнее всех, так нежно хороши
Что снимут тяжкий грех с измученной души.
Наш воин, наш герой, наш храбрый юный друг!
Достань скорее свой видавший виды лук.
Да не зови друзей и перестань дрожать.
А белой лани ей стрелы не избежать.
Спасенья зверю нет. Стрела летит хитро.
Но странный был дуплет Гижмар пронзен в бедро.
Он сам пустил стрелу и кровоточит он,
И к своему седлу почти что пригвожден!
Он падает в траву Пред ним олень лежит,
Во сне иль наяву лепечет и дрожит:
Ты, рыцарь молодой, меня не пощадил.
Я, рыцарь молодой, тебя не пощажу!
Ты думаешь, что ты легонько ранен был?
А я судьбу твою сейчас перескажу.
Ни дикая трава, ни тайный корешок
Не вылечат тебя, кровавый мой дружок.
Заклятья и стихи, врачи наперечет
Дела твои плохи, и боль не истечет,
Покуда не найдется женщина одна,
Что за тобой пойдет до самого до дна,
До сердцевины сна, до пламени в аду.
Отыщешь будешь жив. Гижмар сказал: найду.
Оставь меня теперь! мгновение спустя
Шепнул несчастный зверь, и пало с ним дитя.
Гижмар с тех самых пор не может кровь унять
И странный приговор старается понять:
Куда ему идти, в каком-таком краю
Искать и обрести кудесницу свою?
И отсылает он, всего в слезах, слугу:
Иди, любезный друг. Я больше не могу.
Я бодрствую во сне такая точит боль,
Как будто в рану мне все время сыплют соль.
Скачи к моим родным им сердце не солжет,
Но объясни ты им, что рана смертно жжет
Слуга собрал добро, поплакал и исчез.
Перевязав бедро, Гижмар уходит в лес.
Хромая, будто зверь, он вышел по ручью
На бережок теперь и увидал ладью.
Он смотрит все смелей: кораблик на воде.
Таких-то кораблей он не видал нигде.
Стоит себе один, и не видать других
Как будто из глубин он вынырнул морских.
Эбеновая снасть, из шелка паруса
Готов отплыть, пропасть, взлететь под небеса.
Наш раненый герой немало удивлен:
За этою горой морей не помнит он!
Не знал, что корабли заходят в этот порт.
И вот уже с земли ступает он на борт.
Чеканка и резьба, и жемчуга гряда
Ну, что ж, сама судьба вела его сюда.
Упасть себе позволь, чтобы очнуться вновь!
Он забывает боль, он вытирает кровь.
Толкнут тебя тычком в александрийский шелк
Ты упадешь ничком, чтоб не завыть, как волк.
Кораблик побежал по морю, по волне.
Там наш Гижмар лежал, так думается мне.
Не виден капитан, не слышен экипаж,
А вот корабль летит, как призрак, как мираж.