Штабс-капитан выразительно отработал губами. Явно по адресу «романиста».
Кстати, Платон Иваныч пока не забыл.
Что это?
Наш вариант «письма» атаману.
???
Извините, что перебиваю Вас, дорогой Платон Иваныч, но Вы, похоже, забыли, что творчество нашего друга продолжает иметь место быть.
А это сочинение Вашего покорного слуги, куда более скромное, чем то, над которым сейчас корпит мой «собрат по цеху». Я, как видите, уложился в несколько строк а Пал Андреичу уже не хватает десятого листа.
???
Ну, я ведь не зря вспомнил о запорожцах! Так, что, Платон Иваныч, отправляйтесь сейчас же домой. Не позже, чем через час Наташа должна вручить это письмо Концову.
А
Знаю-знаю, Платон Иваныч: автор тут же начнёт демонстрировать уязвлённое самолюбие! Ну, а вы тактично объясните ему, что письма такого рода исполняются, как правило, на одном, реже двух листах. И добавьте, что размеры пакета не позволяют вложить в него всё эпистолярное наследие капитана. И самое главное: скажите ему, что люди, подобные атаману, не читают дальше третьего предложения!
После такой инструкции необходимости в «Б» уже не было.
Теперь о железнодорожнике!
Михаил Николаевич прозвучал настолько штабс-капитаном, что
«Нумизмат» тут же подтянулся.
Договорились по всем пунктам. Осталось лишь проинструктировать Концова.
Машинист надёжный человек? «на дорожку» «отработал Фомой» Михаил Николаевич.
Мой человек!
Многозначительное ударение говорило за себя и за штабс-капитана. Поэтому он «ограничился сказанным» и перешёл к прощанию.
Ну, что ж, Платон Иваныч: нам осталось лишь надеяться. Всё, что можно и нужно, мы уже сделали. В случае как это у Вас называется?..
Он защёлкал пальцами в ожидании подсказки.
Форс-мажорных обстоятельств?
Да-да! Так, вот, в случае форс-мажорных обстоятельств немедленно информируйте меня. Связь по варианту номер три!
Руки двух шпионов соединились в рукопожатии.
До встречи, Платон Иваныч! И с Богом!..
Глава вторая
Минут через пятнадцать «от возвращения «Нумизмата» несчастная дверь его дома вновь содрогнулась от скорострельной работы по ней человеческими конечностями. Это Павел Андреич возвестили о своём прибытии.
Подобно вихрю, капитан ворвался в гостиную, выхватил из-за пазухи кипу исписанных листов и потряс нею над головой.
Вот! Написал замечательное письмо! Сейчас вместе посмеёмся!
Наташа, на этот раз одетая, пусть и по-домашнему, но во все предметы, молча протянула руку.
??? не нашёл других слов Концов.
Давайте!
Связная требовательно щёлкнула пальцами.
Некогда устраивать коллективные читки! Я сама ознакомлюсь и посмеюсь если сочту возможным.
Концов обиженно потянул носом но это не помешало ему передать труд Наташе. Знакомство началось. В процессе его лицо девушки поминутно меняло окрас с пунцово-красного до мертвенно-бледного. Дочитать монументальный труд до конца она так и не смогла. И не по причине объёма. Письмо было так густо усеяно «русскими словами», что одолеть их чащобы и не смутиться мог один лишь автор.
Обычно о человеке в таком состоянии говорят, что он лишился дара речи или у него не было слов. Данный случай явился исключением. Когда Наташа пришла в чувство, у неё были слова. Много слов. И она даже собралась их сказать но передумала.
Это не годится.
Реакция Концова была вполне предсказуемой.
Что?! Да я над этим письмом весь день просидел! Как последний дурак!
Наташа хотела выйти с подтверждением но ей посчастливилось.
Да что Вы можете понимать в литературе?!
Поскольку Наташа «хранила гордое терпенье» в наборе с молчанием Концову пришлось сменить тональность. В плане биения на сознательность.
Ну, Вы же сами поручили мне это дело? Ну, в смысле, написать?
Да, поручила.
Наташа слегка «отступила от линии». В целях профилактики эксцессов.
Написать. Письмо, а не трактат на тему максимального использования ненормативной лексики в русской письменной речи. Извините, Павел Андреич, но под Ваше письмо надо ещё найти стойкие уши. Ну, чтобы при чтении вслух они не завяли.
Для того и писано!
В словах Наташи Концову наверняка послышалось одобрение.
И, потом: нельзя так с автором! Давайте спорить! Давайте дискутировать! Глядишь и родим истину!
Наташа усмехнулась. Явно на тему «Ну, и гусь же ты, Павел Андреич!» Она не ошиблась в оценке Концова но это не облегчало задачи оппонента. Для пользы дела ей требовалось смягчить оценки и пролиться, если не елеем то, хотя бы, бальзамом.
Вообще-то, Павел Андреич, основную мысль Вы ухватили
верно. Да и изложили её убедительно даже масштабно. Только пятнадцать листов это
???
Встречный взгляд Концова. И не вполне вопросительный.
это пятнадцать листов. Если, кто и осилит Ваш труд то уж точно не пан атаман. Политики, дорогой Павел Андреич, привыкли к чётким и кратким формулировкам! Поэтому всё письмо должно укладываться не на пятнадцати листах, а на половине страницы. Дальше третьего предложения атаман и читать не станет!
С чувством глубокого удовлетворения Наташа отметила на всякий случай, про себя как Концов начал быстро сдаваться и «сдуваться». От автора в его лице остались только испачканные чернилами манжеты. Теперь можно было расщедриться ещё на несколько капель бальзама на израненную душу Концова.