Проснулись мы уже под утро от прохлады, проникающей с улицы в бар. Часы показывали пять утра, когда Раиса, размягченная алкоголем, любовными играми и сном, потянулась сладко на матрасе и сказала:
И чего это я, дура, с первого дня тебе не отдалась? А ведь хотела. К черту эту партийную, а заодно и семейную мораль, столько времени зря потеряли, и она, в стеснении пряча глаза, уткнулась лицом мне в плечо. Я не ответил, потому что слова эти были сказаны просто так, а только крепко обнял ее и она, затихая в моих объятиях, вскоре почувствовала, как мое твердое «естество» уткнулось ей в живот и я опять ее «захачиваю», поэтому сказала чуть ли не просительным тоном:
Проснулись мы уже под утро от прохлады, проникающей с улицы в бар. Часы показывали пять утра, когда Раиса, размягченная алкоголем, любовными играми и сном, потянулась сладко на матрасе и сказала:
И чего это я, дура, с первого дня тебе не отдалась? А ведь хотела. К черту эту партийную, а заодно и семейную мораль, столько времени зря потеряли, и она, в стеснении пряча глаза, уткнулась лицом мне в плечо. Я не ответил, потому что слова эти были сказаны просто так, а только крепко обнял ее и она, затихая в моих объятиях, вскоре почувствовала, как мое твердое «естество» уткнулось ей в живот и я опять ее «захачиваю», поэтому сказала чуть ли не просительным тоном: