Не тресни ненароком, брезгливо процедила смелая брюнетка. Да я с такими «советскими» солдатами не то, что в одной машине, на одном поле не сяду.
Пошли, обернулась она к подруге, пошли отсюда.
Та, с округлившимися до невероятных размеров глазами, словно оцепенела и продолжала стоять, переводя взгляд со старшины на свою товарку и обратно.
А, махнула рукой брюнетка, и сама дойду.
Она решительно сняла с ног шпильки и зашагала по тропе. Оглянувшись, бросила:
Вещи мои только попробуй, потеряй!
Подожди, закричала маленькая блондинка, я с тобой. Мне с ними страшно!
И они пошли. Вдвоём. По тайге.
Тихо шуршит магнитофонная лента. Я явственно вижу, как они идут, будто наблюдаю за ними откуда-нибудь из-за деревьев: брюнетка решительно вышагивая, не очень-то обращая внимания на то, что попадает под ноги и прижимая к груди узкие туфли, и блондинка ковыляя сзади на сбитых каблуках, плача и причитая: «Ой-ёй-ёй, что же теперь будет-то!» Словно сама судьба вела их по этой лесной дороге, подбрасывая хрупкие цепочки случайностей и закономерностей, держась за которые только и можно было выйти из этого таежного бурелома. И как бы не устраивало нас наше русское «авось», судьбе на это смотреть смешно. Она статистическими данными о проценте вероятности, что этот поход закончится благополучно, скорее всего, не располагала.
А процент этот был весьма невысок. Да если вспомнить, что дело шло к вечеру, а лес вокруг не парк Горького и не бульвар на городской окраине, тогда и вовсе понимаешь шансов у подруг дойти до воинской части было немного. И всё-таки они дошли. На следующее утро.
Никто не бросился их искать, не выслал навстречу машину. И то, что их отсутствие не сильно повлияло на тамошнюю морально-политическую обстановку, стало понятно с первых шагов по территории гарнизона. Военная секретная жизнь текла своим чередом. Только подойдя к дому, едва переставляя ноги, сбитые в кровь, они наткнулись на мужа брюнетки, нервно курившего возле подъезда. Он подскочил к женщине, схватил за руку.
Ты что наделала! закричал, не справляясь с собой. Ты понимаешь, что теперь со мной будет! Командир грозился погоны с меня снять!
Никто не бросился их искать, не выслал навстречу машину. И то, что их отсутствие не сильно повлияло на тамошнюю морально-политическую обстановку, стало понятно с первых шагов по территории гарнизона. Военная секретная жизнь текла своим чередом. Только подойдя к дому, едва переставляя ноги, сбитые в кровь, они наткнулись на мужа брюнетки, нервно курившего возле подъезда. Он подскочил к женщине, схватил за руку.
Ты что наделала! закричал, не справляясь с собой. Ты понимаешь, что теперь со мной будет! Командир грозился погоны с меня снять!
Ой, да не шуми ты так, небрежно отмахнулась она, люди спят ещё А я думала, ты нам навстречу пойдёшь.
Не забывай, свистящим шёпотом произнес муж, что мой отец был в плену, брат дезертир. Я и так на волоске
Ох, да ни о чем я не забываю, вздохнула женщина. Только и ты тоже помни.
Она посмотрела ему прямо в глаза. Капитан не выдержал, отвёл взгляд. Он помнил. Как в маленьком городке на Западной Украине начал встречаться с молоденькой черноглазой бухгалтершей, которая после окончания техникума в Киеве была сюда направлена на лесопилку. Его рабочую роту после Победы перебросили из Вены сначала в Польшу, в Освенцим, для демонтажа оборудования на нацистских заводах, а потом в Карпаты. Девчонка услышала, как обсуждали убийство красного командира бандиты, работавшие днём на лесопилке, а ночью уходившие в лес, чтобы оттуда организовывать свои страшные волчьи набеги на дома неугодных Прибежала, не побоялась, всё рассказала. Потом узнала грозились пополам разорвать, если найдут, кто выдал
Его подбородок затвердел, под кожей резче обозначились скулы.
Я никогда он закашлялся, со злостью бросил под ноги окурок.
Сейчас ты пойдешь к командиру и скажешь, что беременна, заговорил медленно, чеканя каждое слово, что тебе стало плохо в машине. Ты письменно откажешься от своих оскорблений, поклянёшься, что не унижала советских солдат, не швыряла красную звёздочку, не поносила социалистический строй. Иван Иванович обещал в этом случае всё замять Ну, пошли.
Этот человек не был трусом он прошел всю войну, как говорили, «от звонка до звонка». Просто тогда было такое время
А через девять месяцев родилась я.
Птичье горлышко
Сквозь приоткрытое окно сочилась знойная мякоть августовской ночи, придавливая своей тяжестью к влажной подушке, и не было сил шелохнуться. Наташа опустила на пол ноги, привычно нашаривая тапочки. И также привычно их не находя, зашлепала босиком на кухню. Очень хотелось пить. Не включая света, плеснула из чайника в стакан и, стоя у залитого чернилами ночи окна, прислушалась к тишине.
Тихо Решив снова нырнуть под простыню и попытаться досмотреть прерванный сон, Наташа направилась к двери, и тут вдруг тишина опрокинулась, как хрупкий стакан, и её осколки разрезали ночь на куски. Женский голос за окном, похожий больше на воронье карканье, обрушивался на чью-то голову безжалостно и отчётливо: