Не буду, говорю я спокойно. Ты все понимаешь, Бо-а-ни.
Мы долго молчим об этом, и Бо-а-ни помогает вернуться мне.
Это больно и в то же время непонятно, мучительно радостно. Я осторожно извлекаю из кладовок памяти себя такого, который хотел жить. Который не боялся верить в жизнь. Я с изумлением перебираю себя, стираю пыль, расставляю по полкам.
Сочувствие.
Радость.
Боль.
Сожаление.
Вера.
А потом я очень-очень осторожно беру в руки надежду.
Сон тот же самый, только на этот раз в нем царит осень и пролегает прямая, как стрела, шоссейная дорога от края до края.
Мы едем в машине Лу, я и Бо-а-ни. Веду я. Бо-а-ни сидит рядом, и я чувствую ее беспокойство. Маска наивной девочки пропала окончательно. Мы молчим, верх машины опущен, воздух со свистом проносится мимо, и Лу ничего не спрашивает, а мы не заговорим, пока она не спросит
Почему вы пришли снова?
Нам нужна твоя помощь, говорит Бо-а-ни.
Мы хотим знать, почему ты можешь спрашивать, говорю я.
Мы с Бо-а-ни сердито смотрим друг на друга, и девушка корчит смешную рожицу. Остатки маски.
Мне больше не с кем говорить, кроме как со снами, спокойно поясняет Лу. Мой черед ехидно подмигивать Бо-а-ни. Начало меня. Я не могу говорить когда не сплю.
От рождения? неловко интересуется Бо-а-ни.
Нет. И не только говорить двигаться тоже. Почти.
Мы не спрашиваем что дальше.
И давно? виновато глядя на Лу, шепчет Бо-а-ни.
Два года.
Молчим.
Лу наклоняется вперед.
Вы первые люди, приснившиеся мне в течение двух лет. Я не знаю вас. Вы не можете быть порождениями моего сна. Кто вы?
Я отпускаю руль, и машина летит сама. Поворачиваюсь к Лу.
Ты научилась говорить со сном, мой голос обманчиво-равнодушен, потому, что тебе не с кем было говорить. Что ты еще можешь делать?
От рождения? неловко интересуется Бо-а-ни.
Нет. И не только говорить двигаться тоже. Почти.
Мы не спрашиваем что дальше.
И давно? виновато глядя на Лу, шепчет Бо-а-ни.
Два года.
Молчим.
Лу наклоняется вперед.
Вы первые люди, приснившиеся мне в течение двух лет. Я не знаю вас. Вы не можете быть порождениями моего сна. Кто вы?
Я отпускаю руль, и машина летит сама. Поворачиваюсь к Лу.
Ты научилась говорить со сном, мой голос обманчиво-равнодушен, потому, что тебе не с кем было говорить. Что ты еще можешь делать?
Верить, отвечает Лу.
Я беру ее за руку. Я говорю так убедительно, как не говорил никогда.
Нам очень нужно, чтобы ты поверила. Если мы сможем рассказать.
Я смотрю на Бо-а-ни. Вся надежда на то, что она сумеет преодолеть барьер.
Бо-а-ни открывает рот, но не произносит ни слова. Она пытается выдавить из себя хоть звук, но по ушам бьет безмолвие. Я знаю, я пробовал, давно, сказать своей матери Нет, об этом я подумаю потом. Когда придет время.
По лицу Бо-а-ни градом катятся слезы. Такие мучительные, что они не могут быть ненастоящими. И что-то рвется во мне, трещит по швам, расползается, как расползлись пронзенные солнечными лучами тучи.